Сказка про белого бычка.
Рассказать вам сказку про белого бычка? Вы говорите — рассказать, я говорю, — рассказать. Рассказать вам сказку про белого бычка?..
Я живу в этой сказке.
Это у самого леса, не доходя. Если идти по дороге, нужно свернуть у ларька и по тропинке, но тропинке — прямо к нам на лужайку.
Место у нас хорошее, не хуже других. Трава высокая, посредине дерево, а под деревом мы с бычком. Лужайка маленькая, но для двоих не тесно.
Рассказать вам сказку про белого бычка? Это и есть наша сказка.
Сразу за нами начинается лес — хозяйство бабы Яги. Одни заводят себе цветники, другие — садик или огородик, а баба Яга завела себе темный лес и поселилась в нем в своей избушке на курьих ножках. Конечно, ее тоже можно понять: живет старушка одна, дети, какие были, давно разъехались, вот она и окружила себя темнотой, чтоб никто не глядел на ее старость. Старость — не радость, чтоб на нее глядеть.
Правда, не все так думают. Вон там, по ту сторону дороги, лежит огромная синяя сказка, на берегу которой стоит старый рыбак. Странный рыбак. Каждый день он забрасывает в море свой невод и все, что поймается в него, выпускает обратно в море, хотя он очень бедный старик и у него очень злая старуха. Потому что обычная рыба его не устраивает, ему нужно поймать золотую рыбку. Это тянется с тех пор, когда старуха его была еще красной девицей и он решил поймать для нее что-то особенное. И вот прошла целая жизнь, красна девица стала злой, некрасивой старухой, но старик этого не замечает, ему кажется, что все осталось по-прежнему…
Если идти от нас по тропинке, то придешь к ларьку, в котором торгует Золушка. Это ее сказка, вернее, не ее, а ее тетки, доброй волшебницы. Раньше. Золушка жила в другой сказке, но та сказка ей не понравилась. Бывают такие сказки: как будто волшебные, а на самом деле бытовые. И вот Золушка ушла из своей бытовой сказки, которая сначала ей казалась волшебной.
— А ты кто такой?
На этот вопрос я никогда не умел ответить. Да и вряд ли найдется человек, который смог бы ответить на этот вопрос. Емеля-дурак управляет королевством, а Бова-королевич чистит у него лошадей. Кто из них королевич, а кто дурак?
Рассказать вам сказку про белого бычка? Если есть бычок, то должен же кто-то за ним присматривать…
Я присматриваю. Я слежу за тем, чтобы он хорошо ел, хорошо спал и, чего доброго, не залез в чужую сказку.
Может быть, я Иван-царевич. Может быть. Может быть, Еруслан Лазаревич. Но если мой бычок недоспит, какое это имеет значение?
Золушка ушла из своей неволшебной сказки и теперь продает в ларьке волшебные палочки. Торговля идет хорошо, потому что палочки она продает бесплатно. Перед ее ларьком всегда очередь: многие покупают волшебные палочки на дрова…
Золушка торгует бесплатно, а старый рыбак выпускает в море рыбу, которую вытащил с таким трудом… Вот они какие, волшебные сказки…
Рассказать вам сказку про белого бычка? Она у нас совсем не волшебная. Бычок пасется, а я смотрю, чтобы он хорошо ел, хорошо спал… Обычная бытовая сказка…
— Добрый день, как вы тут поживаете?
Это Змей Горыныч, сосед. Тот, который недавно усыновил Мальчика-с-пальчика. Одинокий он, вот и усыновил. Теперь ходят вдвоем, друг на дружку радуются.
— Скажи «папа», — просит Змей.
— Папа, — говорит Мальчик.
Змей Горыныч прямо тебе человеком стал. Прежде буянил, а теперь его и не слышно. Мимо пройдет — поклонится:
— Добрый день, как вы тут поживаете? Заходите, — говорит, — посмотрите на моего Мальчика.
Так мы живем. Посредине мы с бычком, а вокруг наши соседи. А может, мы совсем и не посредине, может, это только так кажется?
Рассказать вам сказку про белого бычка? Про нашу лужайку, про дерево, под которым мы любим сидеть? Это не очень большое дерево, но когда стемнеет, мы как будто в лесу. Так же шепчутся листья, и ветки склоняются до земли, и бычок прижимается ко мне — ему все кажется, что из-за нашего дерева выскочит волк.
Потом наступает утро, и сразу редеет наш лес. Я отвязываю бычка от дерева, отправляю его пастись и смотрю — что там в соседних сказках.
Старый рыбак тянет невод… Мальчик-с-пальчик… баба Яга…
Рассказать вам сказку про белого бычка? Каждый день мы ее начинаем с начала…
Сказ про Белого бычка — сказка Александра Вайца
Однажды в берёзовом лесу у белой коровы родился телёнок. Был месяц май, воздух наполнился запахом липких берёзовых листочков. Телёнок сразу вскочил на ноги. Он оказался крепким с самого рождения. Мама-коровушка радовалась, что у неё такой славный сынок. «Му-у!» — разносилось по всему лесу. Это был звук любви и обожания. Стоило телёнку потянуться к вымени, как корова тут же пускала молоко. Паслась она на лугу, где был небольшой пруд, телёнок постоянно был возле.
Буйные травы и пёстрые цветы последних майских деньков распространяли свой свежий запах. Степной ветер обдувал корову, телёнка и берёзовый лес недалеко от пруда. Всюду были слышны птичьи голоса. Сочная трава покрывалась прозрачными росами. Солнце взошло высоко, трава высохла и в вышине затрепетали жаворонки. Корова паслась возле сладко дремлющего телёнка, аккуратно выедая траву. Вот проснулся и маленький бычок. Мамаша собралась отдохнуть, голова её клонилась ко сну, и она задремала.
Бычок начал играть. Столько удивительного было вокруг! Вот косули появились на опушке рощицы, а где-то совсем рядом проскочила лисица. Серые зайцы прыгали перед самым носом. Застрекотали кузнечики в траве. Он поднял голову. Кто там так звонко поёт, заливается трелями? Ах, это жаворонок! Какой удивительный чудесный мир! Как хорошо в нём благодарным существам! Иногда бычок вздрагивал от внезапного перелёта перепелов, затем прислушивался, как свистят суслики, поводя мохнатыми телячьими ушами. Он словно пытался определить, угрожает ли этим маленьким зверькам опасность. Если, у примеру, опасность была далеко, это был не свист, а трели. Зелёные кузнечики, весело прыгающие перед глазами, манили прыгать вместе с ними. Столько всего интересного вокруг! Пёстрый ковёр трав и цветов до самого горизонта и много-много разных звуков отовсюду.
Кукушка… Как будто кто-то аукает. Может и вправду потерялся кто-то? Настороженный стук дятла тоже о чём-то хочет рассказать лесу и его обитателям. Прямо перед самой телячьей мордой раскачивался яркий маковый бутон, а над ним пчёлы так и вились, раз от разу заныривая внутрь
Белый Бычок завёлся на эту игру, он мотал головой в такт полёту пчёл, пока, наконец, не привлёк внимание одной из них. «Я могу тебя уж-жалить!» — прожужжала она
Но малыш не испугался, он просто не успел, ведь его внимание уже отвлекла бабочка, севшая на ухо. «А давай-ка поиграем в прятки!» — предложила она. Он покрутил головой, пытаясь осмотреться. «Какой несмышлёный! Совсем ещё мал, глупенький телёнок!» — с этими словами она улетела, потеряв всякий интерес продолжить игру.
Каждый день приносил Белому Бычку новые впечатления. Луга становились пышнее и душистее, что-то новое, ранее не виданное открывалось ему. Вот пришёл черёд жёлтых одуванчиков, лепестки которых ещё пока не стали парашютиками, а просто радовали глаз ярким солнечным цветом. Наступил июнь. Ветер принёс сухое дыхание степи, жара начиналась уже с раннего утра. Днём Белая корова и телёнок лежали в пряных травах, спасаясь от удушливой жары. Иногда обильный летний дождь освежал землю, потом опять палило солнце и становилось ещё жарче. К июлю трава поднялась высоко. Настало время сенокоса. В один из последних июльских дней люди скосили траву и сложили в стожок. Простоял он до осени. Вероятно, люди забыли о нём. Бычок к тому времени подрос, стал самостоятельно выбираться на другие поляны. А когда нашёл стожок, остался возле. Не нужно было более ходить в поисках сочной травы. Белая корова искала его, звала к новому пастбищу, но он остался возле стога. Так было удобно, не нужно было выбирать траву, опасаясь колючек. Он решил стать самостоятельным — думал, что у него так удачно всё сложилось, потому что умнее матери. Целыми днями Белый Бычок валялся возле стожка сытый и довольный.
Так дожил он до следующей весны. А затем наступило лето. Сено в стожке давно закончилось, а новую скирду никто не заготовил. Бычок всё собирался пойти и найти себе пастбище, как учила корова-мать, но лень было подняться, да и потерял сноровку. Подходить к стогу и отщипывать пучок сена было гораздо проще. Вскоре его беспощадно стали донимать мухи и комары. Сначала он отмахивался от них, потом ослабел и заснул. И так во сне и умер.
Вероятно, отсюда и зародилось выражение «смертельная лень». Гнать её надо от себя. А не то навалится она тяжелым камнем и раздавит всё, что имеет смысл в жизни. И станет жизнь бессмысленной и не нужной даже себе. Где бы ты ни жил и что бы ни делал, будь всегда активным, делай всё, чтобы тебе было интересно в этом огромном чудесном мире.
Бычок – чёрный бочок, белые копытца читать
Жили-были муж да жена, и была у них дочка – Нюрочка-девчурочка.
Приходят к ним раз подружки и просят:
— Отпустите с нами Нюрочку-девчурочку в лес – по грибы, по ягоды!
Мать да отец говорят:
—Ступайте, только не потеряйте её в лесу: она у нас маленькая – заблудится, одна дороги домой не найдёт.
—Мы её не потеряем!
Вот подружки и пошли в лес. Стали в лесу собирать грибы да ягоды и разбрелись в разные стороны. Разбрелись да и потеряли Нюрочку-девчурочку. Осталась она в лесу одна-одинёшенька и стала плакать.
А в это время шла мимо Баба Яга, костяная нога. Увидела она Нюрочку-девчурочку, схватила её и потащила в свою избушку на курьих ножках.
Притащила и говорит:
—Будешь теперь на меня работать! Печку топи, дрова руби, воду носи, пряжу пряди, избу мети!
Стала Нюрочка-девчурочка жить у Бабы Яги. Баба Яга с утра до ночи работать её заставляла, досыта не кормила, ругала-бранила. Вот раз Баба Яга ушла из избушки, а Нюрочка-девчурочка сидит у окошка, пряжу прядёт, сама горько плачет.
Бегут мимо овцы:
—Бе-бе-бе! О чём девочка так горько плачешь?
—Как же мне, овечки, не плакать! Меня Баба Яга домой не пускает, досыта не кормит, бранит-ругает, целый день работать заставляет.
Баран говорит:
—Садись на меня, я тебя домой увезу!
Села Нюрочка-девчурочка на барана – он и побежал, а овечки за ним. Вернулась Баба Яга в избушку, хватилась – нету Нюрочки-девчурочки!
Села она в ступу, пустилась в погоню. Пестом погоняет, помелом след заметает.
Догнала барана, отняла Нюрочку-девчурочку и притащила назад в свою избушку на курьих ножках. Опять заставила её работать с утра до ночи, опять стала ругать-бранить. Сидит раз Нюрочка-девчурочка на крыльце, прядёт пряжу да плачет.
Бегут мимо козы:
—Ме-ме-ме! О чём, девочка, плачешь?
—Как же мне козочки не плакать! Меня Баба Яга домой не пускает, бранит-ругает…
Козёл говорит:
—Садись на меня, я тебя увезу от Бабы Яги!
Села Нюрочка-девчурочка на козла, он и побежал. Да не очень быстро бежал: Баба Яга его догнала, Нюрочку-девчурочку отняла и опять притащила в избушку. Как Баба Яга ушла, Нюрочка-девчурочка вышла на крылечко, села на ступеньки, сидит горюет.
Идёт мимо стадо коров да телят, а позади всех бычок – чёрный бочок, белые копытца.
Спрашивает он Нюрочку-девчурочку:
—Му-му-му! О чём горюешь?
—Как же мне, бычок – чёрный бочок, не горевать! Меня Баба Яга к себе утащила, домой не отпускает, бранит-ругает, без отдыха работать заставляет.
—Садись на меня, я тебя домой увезу!
—Где тебе, бычок – чёрный бочок! Меня баран увозил – не увёз, козёл увозил – не увёз, а ты и вовсе не увезёшь: не умеешь быстро бегать.
—Баран не увёз, козёл не увёз, а я увезу, только держись крепче за мои рожки!
Вот Нюрочка-девчурочка уселась на бычка и ухватилась за его рожки! Бычок – чёрный бочок, белые копытца головой тряхнул, хвостиком махнул и побежал. А Баба Яга хватилась – Нюрочки-девчурочки опять нет!
Села Баба Яга в ступу, пестом погоняет, сама покрикивает:
—Сейчас догоню! Сейчас схвачу! Домой притащу, никогда не отпущу!
Подлетела – того гляди, схватит…
А бычок-чёрный бочок скорее к грязному болотцу.
Только Баба Яга подлетела да из ступы выскочила, бычок и стал по болотцу задними ногами бить: забрызгал Бабу Ягу с ног до головы грязью, все глаза ей залепил.
Пока Баба Яга глаза протирала да брови прочищала, бычок – чёрный бочок прибежал в деревню, постучал рожками в окошко и кричит:
—Му-му! Выходите скорее: я вашу Нюрочку-девчурочку от Бабы Яги привёз!Вышли отец и мать, стали свою дочку обнимать, целовать, стали бычка благодарить:
—Спасибо тебе бычок – чёрный бочок, белые копытца, острые рожки!
(Обработка М.Булатова, илл. А.Елисеевой, изд. Малыш, 1981 г.)
Украинская сказка «Бычок — смоляной бочок»
Жили-были в одном селе дед да баба. Дети их выросли и разъехались, живности в доме было — курица да кошка. Вот баба и пристала к деду:
— Сделай ты мне соломенного бычка!
— Что ты, дурная! На что тебе тот бычок сдался?
— Будем с тобой его пасти.
Деду нечего делать, взял сделал соломенного бычка и осмолил его.
Ночь проспали. А наутро набрала баба пряжи и погнала соломенного бычка пастись, села сама у кургана, прядёт пряжу, приговаривает:
— Пасись, пасись, бычок, на травушке, пока я пряжу спряду! Пасись, пасись, бычок, на травушке, пока я пряжу спряду!
Пряла, пряла, да и задремала. Вдруг из тёмного лесу, из великого бору, бежит медведь. Наскочил на бычка:
— Ты кто такой?
— Я соломенный бычок — смоляной бочок!
— Дай смолы, мне собаки бок ободрали! Бычок — смоляной бочок молчит.
Рассердился медведь, хвать бычка за смоляной бок. Обдирал, обдирал и зубами увяз, никак не выдерет. Дёргал, дёргал и затащил бычка бог весть куда! В ту пору баба проснулась и закричала:
— Дед, дед, беги скорее, бычок медведя поймал!
Дед схватил медведя и кинул в погреб.
На другой день взяла опять баба прялку и пошла пасти бычка. Сидит на пригорке, прядёт, прядёт и приговаривает:
— Пасись, пасись, бычок — смоляной бочок! Пасись, пасись, бычок, на травушке, пока я пряжу спряду!
Вдруг из тёмного лесу, из великого бору, бежит волк. Увидел бычка:
— Ты кто такой?
— Я соломенный бычок — смоляной бочок.
— Дай смолы, мне собаки бок ободрали!
Бычок — смоляной бочок молчит. Схватил волк за смоляной бок. Драл, драл, да зубами и увяз, никак не вытащит: как ни тянет назад, ничего не поделает. Вот и возится с этим бычком.
Просыпается баба, а бычка уже не видать.
Кинулась баба туда-сюда, увидела, что волк прилип к бычку, и закричала:
— Дед, дед, бычок волка поймал!
Дед прибежал, схватил волка и кинул его в погреб, туда, где прежде медведь был.
Пасёт баба бычка на третий день. Прядёт да приговаривает: — Пасись, пасись, бычок — смоляной бочок, на травушке, пока я пряжу спряду! Пасись, пасись, бычок — смоляной бочок, на травушке, пока я пряжу спряду!
Пряла, пряла, приговаривала и задремала.
Прибежала лисица. Спрашивает бычка:
— Ты кто такой?
— Я соломенный бычок — смоляной бочок.
— Дай смолы, голубчик, собаки мне шкуру ободрали.
Бычок опять молчит.
Схватила лисица зубами бычка за бок да и увязла. Дёргает, скачет то в одну сторону, то в другую — а оторваться не может. Баба проснулась, кликнула деда:
— Дед, дед! Бычок лисичку поймал!
Дед и лисичку в погреб кинул. Вот их сколько набралось!
Сидит дед возле погреба, нож точит, а сам говорит:
— Славная у медведя шкура, тёплая. Знатный тулуп будет!
Медведь услыхал, испугался:
— Не режь меня, пусти на волю! Я тебе мёду принесу.
— А не обманешь?
— Не обману.
— Ну смотри! — И выпустил медведя.
А сам опять нож точит. Точит и приговаривает:
— Из волка хоть тулуп и не получится, да зато знатная шапка выйдет!
Испугался волк, взмолился:
— Отпусти меня! Я тебе овечку пригоню.
— Ну, смотри, не обмани только!
И волка выпустил на волю. И снова принялся нож точить. Точит и приговаривает:
— Лисий мех красивый. Будет старухе воротник на зипун. Ладно выйдет!
Испугалась лисица, заголосила:
— Ой, не снимай с меня шкурки! Я тебе и кур, и уток, и гусей пригоню.
— Ну, смотри, не обмани! — И лисичку выпустил.
Вот на утро, ни свет ни заря, в дверь их избушки постучали. Бабка приподнялась на печке и будит деда:
— Дед, дед, стучат! Пойди погляди.
Пошёл дед, а там медведь целый улей мёду притащил. Только успел мёд убрать, а в дверь опять постучали! Волк овец пригнал. А тут и лисичка кур, гусей да уток пригнала. Дед рад, и баба рада. Стали они жить-поживать да добра наживать.
Нечистая сила — Пикуль Валентин
— Ты меня с женой да детками ознакомь.
— Это не обязательно.
— Тогда обедать нас позови.
— Обедать идите в кухмистерскую…
— Невежливый ты человек, — вздохнул Распутин. Чрезвычайные царские эмиссары убрались. Хвостов тут же позвонил губернскому почтмейстеру:
— Переслать мне все копии телеграмм в Царское Село…
Примерно через полчаса на его столе лежали бланки двух телеграмм Распутина о визите к Хвостову. Первая — императрице: «Видел молод горяч подождать надо Роспутин». Вторая — Вырубовой: «Хотя бог на нем почиет но чего то недостает…»
Отправив эти телеграммы, друзья подсчитали деньги.
— Руль с медью! — сказал Гришка. — Хоть плачь! Они зашли в тень памятника гражданину Минину.
— Что делать? — мучился Сазонов. — Ведь нам же еще билеты До Киева брать… Говорил я тебе, не пей, лопнешь.
— Не лопнем! У меня тута, в Нижнем, одна знакомая огородница живет.
Ты постой в тенечке, а я мигом сбегаю.
— Не пропади! К бабе идешь, а я тебя знаю.
— Не бойсь. В момент управлюсь…
Управился он быстро и пришел с синяком под глазом.
— Ну как? Дала она денег? — спросил Сазонов.
— Сам вишь, червонец отвалила… Совсем озверела баба! Отколе же мне знать-то, что она замуж вышла? — Выбрав пятачок, он приладил его к синяку…
— Как же нам без денег до Киева добраться?
— Без нас там обойдутся…
Прибыв на вокзал к отходу киевского поезда, Распутин горячо убеждал своего робкого приятеля:
— Скажи кондуктору, будто товарища потерял, и ныряй в вагон. Он орать станет, а ты ничего не слушай. Заберись в уборную, на крючок закройсь и притихни. Будут стучать — не пущай…
— А как же ты, Ефимыч?
— Э-э! Здесь не останусь… Первый раз, што ли!
— Ну, а если нас ссадят с поезда?
— С одного ссадят — на другой пересядем… Не пойму я тебя, Егор!
Вроде бы не дурак. Книжки пишешь. Журналы печатаешь. А такого дерьма скумекать не можешь… Давай! Поехали…
Утром на киевскую товарную станцию прибыл, громыхая буксами, порожняк для перевозки скота. Из грязной пахучей теплушки вывалились под насыпь издатель и праведник.
— Ну, — сказал Гришка, позевывая, — вот и Киев… Сазонов, чуть не плача, отдирал от своих брюк присохшие комки коровьего навоза, вычесывал из волос солому.
— Теперь, как говорят футуристы, пора «обсмокинговаться» заново. А цена костюма — как раз цена билета до Киева.
— Вот зануда! Приехали. Киев. Так ему опять плохо… Пошли, Егорка, начинаются киевские торжества!
* * *
27 августа часы на киевском вокзале показывали 00.44, когда к перрону подкатил столичный экспресс. Киев уже спал, отворив окна квартир, было душно. Из вагона вышел Столыпин с женою, их встречал генерал Курлов — без мундира, в пиджаке.
— Ну, как здесь? — спросил Столыпин.
— Тихо, — отвечал Курлов.
Сунув руки в карманы кителя, Столыпин через пустынный зал ожидания тронулся на выход в город. Впереди диктатора, сжимая в ладони браунинг, шагал штабс-капитан Есаулов. Захлопнув дверцы машины за премьером и его супругой, Курлов не спеша обошел автомобиль вокруг и уселся рядом с шофером.
— По Безаковской — быстро, направо — по Жандармской… Петр Аркадьевич, вам приготовлены три комнаты в нижнем этаже.
— Спасибо. Я хочу отдохнуть…
В этот же день от Петербурга отошел литерный экспресс с царской семьей.
Сейчас уже мало кто знает, что поездки Николая II по стране сопровождались убийствами. Войска для охраны собирались как на войну; на протяжении тысяч верст солдат расставляли вдоль рельсов. На пути следования литерного вводилось военное положение. Другие поезда задерживались, пассажиры нервничали, не понимая причин остановки. Перед проходом царского экспресса убивали всякого, кто появлялся на путях, и первыми гибли путевые обходчики или стрелочники, не успевшие укрыться в будках. Движение под мостами полностью прекращалось. Плотогоны, летевшие по течению реки, если они попадали под мост во время прохождения царского поезда, тут же расстреливались сверху — мостовой охраной, погибали и люди, плывшие в лодках…
7. СКАЗКА ПРО БЕЛОГО БЫЧКА
В полдень 26 августа Богров позвонил в охранку и попросил к телефону «хозяина». Кулябки да месте не было, а дежурный филер Демидюк велел пройти в Георгиевский переулок, где они и встретились, зайдя в подворотню. Богров сообщил о прибытии в Киев революционеров с оружием, на что Демидюк сказал: