Алёша Попович и Тугарин Змеёвич (былина)
Издалече из чиста поля едут на добрых конях два молодца, два богатыря. Едут они к Киев-граду: слыхали, что не всё ладно в Киеве — завладело им чудо поганое, злодей Тугарин Змеёвич. И не справиться с ним князю Владимиру. Богатырская помощь нужна!
Едут они, а навстречу им старичок нищий. Расспросил, куда богатыри отправились, и говорит: — Я этого Тугарина сам видал. Вышиной он — три сажени, промежду плеч — сажень косая, конь под ним, как лютый зверь: из пасти пламень пышет, из ушей дым столбом валит. Берегитесь вы Тугарина!
Выслушали это богатыри, однако не испугались, дальше поехали. Приезжают они в Киев, во двор княжеский. В горницу идут. Сидит Владимир-князь за столом с женою, княгинею Апраксиею, с князьями, с боярами. На все стороны богатыри поклонились, князю с княгиней особый поклон отдали. Стал Владимир их расспрашивать:— Вы какой земли, какого города? Как зовут вас, добрые молодцы? Отвечает князю старший богатырь: — Из Ростова мы. Я — Алёша Попович по имени, а товарищ мой — Яким Иванович.
Хотел Владимир-князь богатырей возле себя посадить, да они скромное местечко на печи выбрали. Сидят — и сидят: отворяется дверь дубовая, идёт в горницу чудо поганое — Тугарин Змеёвич.Вышиною и верно — три сажени, шириною — в два обхвата. Никому не кланяется, не здоровается, прямо за стол идёт. Между князем и княгинею уселся.
Удивился Алёша, спрашивает: — Или ты, князь, со своей княгиней поссорился, что между вами уселось чудо поганое? Да как же ты такому быть позволяешь?!
Молчит Владимир-князь, глаза тупит. А тут на стол лебедь жареную несут. Схватил Тугарин свой булатный нож, поддел — и целиком лебедь себе в рот кинул. Сидит, жуёт. Поглядел Алёша, говорит:— У отца моего батюшки точно так дворовый пёс ел. Да лебяжью костью подавился. Будет то же и с Тугарином.За лебедью пирог во весь стол принесли. И его Тугарин себе в рот целиком запихал. А Алёша снова глядит, говорит:— У отца моего батюшки корова была — столько же ела. Да подавилась, сдохла от жадности. Будет то же и с Тугарином.Поглядел Тугарин на печь, князя Владимира спрашивает:— Это что у тебя на печи сидит за мужик-деревенщина?Отвечает князь Владимир:— Не мужик это, не деревенщина, а славный богатырь русский Алёша Попович.
Встал Тугарин из-за стола.А хотел бы я с этим Алёшей в поле одни на одни встретиться!— Да я хоть сейчас готов, отвечает богатырь Тугарину.Вышел он в поле, а Тугарин-уж там. Кричит Алёше:— Конём тебя стоптать? Или копьём заколоть? А может проглотить целиком живьём?Хитёр был Алёша! Говорит Тугарину:Мы с тобой как уговаривались? В поле один на один биться? А почему за тобой стоит войско целое?— Какое войско? Где?Удивился Тугарин, обернулся назад, а Алёша как хватит его мечом по голове. Отлетела голова с плеч, словно пуговица. Рассёк Алёша Тугарина на части на мелкие, разметал, по чистому полю кусочки развеял. А голову на копьё поддел, Влади миру-князю привёз. Говорит:— Слыхал я, князь, у тебя пивного котла на кухне не было? Так вот, бери. Из этой головы хороший котёл выйдет!
— КОНЕЦ —
Добрыня, Никитин сын
Прискакал Добрыня к берегу бескрайнего моря-окияна. Спешился. Коня за камень привязал и поплыл на самую середину, там, где только бездна под водой чернеется. Плывет – плывет, вдруг видит, никак мерцает что-то в самой глубине. На стрелу похоже. Набрал в грудь побольше воздуха и ушел в воду с головой.
А как доплыл до самого дна, смотрит – и правда, вот она стрела привычная, ратная. Ухватился за хвостовик. Только потянул, как заволокло все дымкой темной, забурлило, завертело вокруг воды. Ничего не видать. И в этом волнении, слышится Добрыне ласковый женский голосок:
— Мил человек, ты зачем ко мне в гости пожаловал? Никак надоело по Земле сырой ходить?
Отвечает Добрыня, — Не надоело. Да только стрела моя, подруга боевая, угодила в вашу обитель. А без стрелы молодцу, что птице без крыльев.
— Ну, а стрелу зачем пускал? – не унимается девица.
— Так, мне найти надобно кой-чего. В ратном деле необходимого.
— Чего ж ты сразу не сказал? – засмеялась она. – Смотри, уже и посинел весь!
Скоро совсем задохнешься. Бери. Да только смотри, береги. Больно уж хрупок мой подарок.
Как ни старался Добрыня разглядеть личико той, что говорила таким бархатным голоском, но так и не смог.
Только почувствовал в руке своей скользкое и воздушное, как тут же на берегу очутился. И конь рядом, радостно в лицо дышит. А на ладони – пузырь переливается всеми цветами радуги. И в пузыре том, вода морская.
Кое-как уселся Добрыня на коня и поехал восвояси. Боясь, кабы не лопнул драгоценный подарок, который от каждого дуновения ветра грозился разорваться на части.
Поиски Тугарина змея
Говорит калика богатырям:
— Добрые молодцы! Видел я сегодня Тугарина Змеевича, чудовище страшное: ростом он в три сажени, от плеча до другого косая сажень, между глаз стрела калёная уляжется; конь под ним, словно лютый зверь: из ушей дым валит, из ноздрей пламя пышет.
Захотелось Алёше побороться со змеем, просит он калику, чтобы уступил ему ненадолго своё платье каличье, надел пока его богатырское.
Поменялись они одеждой; пошёл Алёша за Сафать-реку. Как увидал его Тугарин — закричал ему громким голосом, так что всколыхнулась мать-земля сырая:
— Гей, калика перехожий, не видал ли ты молодого Алёшу Поповича: я бы его копьём заколол, огнём спалил! Стоит Алёша еле жив со страху, однако говорит змею:
— Не слышу, что говоришь ты, Тугарин Змеевич; подъезжай сюда поближе, скажи погромче.
Поверил ему Тугарин, подъехал к нему вплотную. Как кинет ему в лоб Алёша палицу свою тяжёлую в пятьдесят пудов — расшиб Тугарину голову; упал змей навзничь. Снял Алёша с Тугарина цветное платье, ценой во сто тысяч, и на себя надел, сел на змеева коня и поехал назад. Увидали его Еким Иванович с каликою, испугались, подумали, что сам Тугарин гонится за ними, побежали к городу Ростову. Алёша за ними, кричит:
— Постойте, братцы! Куда! Никто его и не слушает. Еким Иванович, со страху не оглядываясь, запустил в Алёшу свою палицу в тридцать пудов весом. Попала палица прямо в грудь молодецкую, упал Алёша на землю. Видит Еким, что враг его свалился с коня, вернулся, выхватил свой кинжал булатный, хочет рубить Алёше грудь белую, да увидал на нём золотой крест — остановился, заплакал горько.
— Наказал меня Бог; убил я своего братца названого! Стал Еким с каликой приводить Алёшу в себя; влили ему вина в рот, водой его холодной спрыснули; встал наконец Алёша, шатается, словно хмельной.
Переменился потом Алёша с каликой одеждой, надел своё богатырское платье, а Тугариново в сундук спрятал, и поехали они с Екимом Ивановичем в Киев.
Киев
Прибыли они на княжий двор, слезли с коней; пошёл Алёша в гридню княжескую; входит — крестом себя осеняет, кланяется на все четыре стороны.
Спросил князь Алёшу об имени, отчестве, посадил его на лучшее место, ласковым словом приветствовал. Только сел Алёша за стол, видит — отворяются двери гридни, и двенадцать сильных богатырей вносят на пир Тугарина Змеевича: лежит Тугарин на золотой доске, проносят его на лучшее место между князем и княгиней.
Как начали разносить кушанья сахарные, видит Алёша, что Тугарин по целой ковриге хлеба глотает, чашей мёду, величиной с ведро, каждое кушанье запивает.
— Что за невежа, мужик неотёсанный, к тебе, князь Солнышко, на пир попал? — спрашивает Алёша Владимира. — Была у моего батюшки старая собака, жадная на еду; однажды стащила она большую кость да и подавилась! То же будет и с Тугарином.
Почернел Тугарин со злости, однако промолчал на первый раз; Алёша просветлел, словно светлый месяц. Принесли на стол белую лебедь; взял Тугарин лебедь с блюда, всю зараз проглотил. Говорит Алёша:
— Ласковый князь, где это видано, чтоб кто-нибудь по целой лебеди зараз проглатывал! Была у моего батюшки старая корова; забрела она раз к подворотне, целый чан браги выпила да и лопнула. То же будет и с Тугарином.
Не вытерпел тут Тугарин, схватил свой кинжал, пустил в Алёшу; увернулся Алёша, а брат его Еким Иванович перехватил кинжал, спрашивает брата:
— Сам ли ты, Алёша, в Тугарина кинжал бросишь или мне велишь?
Отвечает Алёша:
— Ни сам не брошу, ни тебе не велю: переведаюсь я завтра с Тугарином в чистом поле один на один; на заклад ставлю свою буйную голову.
Стали все гости князя за Тугарина заклад ставить; ставят бояре по сто рублей, а купцы богатые по пятидесяти, а мужики деревенские по три копеечки; все уверены, что несдобровать Алёше. Один владыка Черниговский поручился за Алёшу Поповича.
Взмахнул Тугарин своими бумажными крыльями, вылетел из гридни княжеской.
Всю ночь перед боем Алёша молился Богу: «Пошли, Господи, тучу чёрную с дождём да с градом, чтобы размокли у змея бумажные крылья». Дошли Алёшины молитвы до Спаса Пречистого: полил дождь с градом, размочил Тугарину бумажные крылья; упал злодей на сырую землю.
Алеша Попович
Худ. В. КульковГостит Алёша у родителя, у соборного попа Левонтия ростовского, а в ту пору слава-молва катится, как река в половодье разливается. Знают в Киеве и в Чернигове, слух идёт в Литве, говорят в Орде, будто в трубу трубят в Новегороде, как Алёша Попович-млад побил-повоевал басурманскую рать-силу несметную да избавил от беды-невзгоды стольный Киев-град, расчистил дорогу прямоезжую…
Залетела слава на заставу богатырскую. Прослышал о том и старый казак Илья Муромец и промолвил так: «Видно сокола по полёту, а добра молодца видно по поездке. Народился у нас нынче Алёша Попович-млад, и не переведутся богатыри на Руси век по веку!»
Тут садился Илья на добра коня, на своего бурушку косматого и поехал дорогой прямоезжей в стольный Киев-град.
На княжеском дворе слезал богатырь с коня, сам входил в палаты белокаменные. Тут поклоны вёл по-учёному: на все на четыре стороны в пояс кланялся, а князю с княгиней во особицу: «Уж ты здравствуешь, князь Владимир, на многие лета со своей княгиней со Апраксией! Поздравляю с великой победою. Хоть не случилось в ту пору богатырей в Киеве, а басурманскую рать-силу несметную одолели, Худ. В. Кульковповоевали, из беды-невзгоды стольный град вызволили, проторили дорогу к Киеву да очистили Русь от недругов. А в том вся заслуга Алёши Поповича — он годами молод, да смелостью и ухваткой взял, а ты, князь Владимир, не приметил, не воздал ему почести, не позвал в свои палаты княженецкие и тем обидел не одного Алёшу Поповича, а и всех русских богатырей. Ты послушайся меня, старого: заведи застолье-почестен пир на всех славных могучих русских богатырей, позови на пир молодого Алёшу Поповича да при всех нас воздай добру молодцу почести за заслуги перед Киевом, чтобы он на тебя не в обиде был да и впредь бы нёс службу ратную».
Отвечает князь Владимир-Красно солнышко: «Я и пир заведу, и Алёшу на пир позову, да и честь ему воздам. Вот кого будет в послах послать, его на пир позвать? Разве что послать нам Добрыню Никитича. Он в послах бывал и посольскую службу справлял, многоучен да обходительный, знает, как себя держать, знает, что да как сказать».
Приезжал Добрыня в Ростов-город. Он Алёше Поповичу низко кланялся, сам говорил таковы слова: «Поедем-ка, удалый добрый молодец, в стольный Киев-град ко ласкову князю Владимиру хлеба-соли есть, пива с мёдом пить, там князь тебя пожалует».
Отвечает Алёша Попович-млад: «Был я недавно в Киеве, меня в гости не позвали, не употчевали, и ещё раз ехать мне туда незачем».
Худ. В. КульковНизко кланялся Добрыня во второй након: «Не держи в себе обиды-червоточины, а садись на коня, да поедем на почестей пир, там воздаст тебе князь Владимир почести, наградит дорогими подарками. Ещё кланялись тебе да звали на пир славные русские богатыри: первым звал тебя старый казак Илья Муромец да звал и Василий Казимирович, звал Дунай Иванович, звал Потанюшка Хроменький и я, Добрыня, честь по чести зову. Не гневайся на князя на Владимира, а поедем на весёлую беседу, на почестей пир».
Алеша, поповский сын
Вот доскакал Алеша до опушки дремучего леса. Спешился. Коня к дереву привязал и вошел под свод черных как смоль раскидистых дубов. Было тихо в лесу. Так, что ни птица, ни зверь шороха не издаст.
Вдруг видит Алеша, мерцает что-то средь деревьев. Пригляделся, никак стрела его. Подошел ближе. Не ошибся. Наконечник глубоко в дупло ушел. Ухватился Алеша за хвостовик, да как полетит в дупло. Словно сила неведомая его сама потянула.
Шлепнулся он наземь. Посмотрел вверх. С высоты немалой упал. Внутри у дерева темно, хоть глаз выколи. Только далеко-далеко наверху мерцает просвет.
Вдруг слышит Алеша, рядом кто-то гнездится. Но, как ни старался, глаза так и не свыклись в темноте. Спрашивает он грозно, страху на невидимого нагоняет:
— Кто ты? Покажись, нето хуже будет!
Закряхтел невидимый, заохал:
— Не серчай добрый молодец. Ты ведь сюда неспроста попал. Кой-чего разыскать хотел?
— Ну, — смягчился Алеша. – Может и хотел. А у тебя, что, есть это?
— А как же, — снова закряхтел невидимый. – Протяни ручонку, да смотри бережно. Али до дому не сбережешь.
Протянул Алеша свою пудовую ладонь, и в тот же миг почувствовал прикосновение чего-то мягкого и пушистого. Живого. Только рот в изумлении открыть собрался, глядь, а он уже и не в дупле, а на лесной опушке. Перед ним конь его ретивый топчется, нетерпеливо копытами бьет. А на ладони – птенец едва оперившийся. Тщедушный. Смотрит так жалостливо.
Отвязал Алеша коня, забрался на него. А с птенцом-то во весь опор уже не разгонишь. И в карман его не посадить, больно хрупкий. Так и поплелся Алеша обратно, не быстрее девицы с коромыслом.
Битва Алёши с Тугарином
Поехал тогда Алёша Тугарину навстречу — биться с ним смертным боем; кричит Тугарин Алёше:
— Вот я тебя огнём спалю, а не то конём затопчу или копьём заколю; выбирай, что тебе больше нравится! Говорит Алёша:
— Нехорошо ты, Тугарин, поступаешь! Хотел биться со мной один на один, а сам ведёшь за собой грозную силу. Удивился Тугарин речам Алёши, обернулся назад посмотреть, какая такая сила идёт за ним, а Алёше только того и надо. Подскочил Алёша к Тугарину, срубил ему буйную голову, упала голова змеева на сырую землю, как пивной котёл. Поднял её Алёша, привязал к седлу, привёз в Киев на княжий двор да тут и бросил.
Обрадовался Владимир-князь:
— Велика твоя служба, славный богатырь: свет ты мне дал увидеть, как избавил меня от Тугарина! Оставайся в Киеве, служи мне верой-правдою; я тебя щедро награжу своими милостями! Остался Алёша в Киеве, служил князю верой-правдой не один десяток лет, перебил не одну сотню врагов княжеских. Вот и сказке Алёша Попович и Тугарин Змей конец, а кто слушал — молодец!
Алеша Попович
Страница 1 из 2
На небесах зародился млад-светел месяц, на земле-то у старого соборного у Леонтья-попа зародился сын — могучий богатырь; а имя нарекли ему млад Алеша Попович — имечко хорошенькое. Стали Алешу кормить-поить: у кого недельный, он денной такой; у новых годовой, Алеша недельный такой. Стал Алеша по улочке похаживати, стал с малыми ребятками поигрывати: кого возьмет за ручку — ручка прочь, кого за ножку — ножка прочь; игра-то у него некорыстно пошла! Кого за середку возьмет — живота лишит. И стал Алеша на возрасте; учал у отца-матери просить благословеньица: ехать-гулять во чистó поле. Отец говорит: «Алеша Попович! Поезжаешь ты во чистó поле; есть у нас и посильней тебя; ты возьми себе в слуги верные Марышка Паранова сына». И садились добры мóлодцы на добрых коней; как поехали они во чистó поле — пыль столбом закурилася: только добрых мóлодцев и видели!
Приезжали добры мóлодцы ко князю ко Владимиру; тут Алеша Попович прямью идет в белокаменные палаты ко князю ко Владимиру, крест кладет по-писаному, поклоняется по-ученому на все на четыре стороны, а князю Владимиру на особицу. И встречает добрых мóлодцев Владимир-князь и сажает их за дубовый стол: хорошо добрых мóлодцев попоить-покормить и втáпор вестей поспросить; учали добры мóлодцы есть пряники печатные, запивать винами крепкими. Тут спросил добрых мóлодцев Владимир-князь: «Кто вы, добры мóлодцы? Сильные ли богатыри удалые или путники перехожие — сумки переметные? Не знаю я вам ни имени, ни отчины». Ответ держит Алеша Попович: «Я сын старого соборного Леонтья-попа Алеша Попович млад, а в товарищах слуга Марышко Паранов сын». Как поел да попил Алеша Попович, учал прáвиться на кирпичну печь, лег полудновать, а Марышко за столом сидит.
В тé поры да в то времечко наезжал Змеевич-богатырь и облатынил все царство князя Владимира. Идет Тугарин Змеевич в палаты белокаменны ко князю Владимиру; он левой ногой на порог ступил, а правой ногой за дубовый стол; он пьет и ест и с княгиней обнимается, а над князем Владимиром играется и ругается; он кладет ковригу за щеку, а другую за другую кладет; на язык кладет целого лебедя, пирогом попихнул все вдруг проглотнул.
Лежит Алеша Попович на кирпичной печи и говорит такие речи Тугарину Змеевичу: «Было у нашего батюшки у старого у Леонтья-попа — было коровище, было обжорище, ходило по пивоварням и съедало целые кадцы пивоварные с гущею; дошло коровище, дошло обжорище до озера, всю воду из озера выпило — взяло его тут и рóзорвало, а и тебя бы Тугарина так за столом-то всего прúрвало!» Рассердился Тугарин на Алешу Поповича, бросил в его булатным ножом; Алеша Попович увертлив был, увернулся от его за дубовый столб. Говорит Алеша таково слово: «Спасибо тебе, Змеевич Тугарин-богатырь, подал ты мне булатный нож; распорю я тебе груди белые, забелю я тебе очи ясные, засмотрю я твоего ретива сердца».
В тé поры выскакал Марышко Паранов сын из-за столаиз-за дубового на резвы ноги и хватил Тугарина за навороть, выхватил из-за столья и бросил о палату белокаменну — и посыпались оконницы стекольчатые. Как возговорит Алеша Попович с кирпичной печи: «Ой ты, Марышко, Марышко Паранов сын, ты верная слуга неизменная!» Отвечает Марышко Паранов сын: «Подай-ка ты мне, Алеша Попович, булатный нож; распорю я Тугарину Змеевичу груди белые, застелю я ему очи ясные, засмотрю его ретива сердца». Ответ держит Алеша с кирпичной печи: «Ох ты, Марышко Паранов сын! Не руди ты палат-то белокаменных, отпусти его во чистó поле; некуда он там девается; съедемся с ним заутро во чистóм поле».
Предыдущая 1 Следующая
Сборы
Надел на себя Алёша богатырские доспехи, взял с собой доброго молодца, Екима Ивановича, своего названого брата, и выехал в поле; едут богатыри рядом: нога в ногу, стремя у стремени, плечо о плечо, едут с утра до вечера, нигде не мешкают, у рек перевоза не спрашивают; доехали до распутья трёх дорог; лежит посредине белый камень, а на нём вырезана какая-то надпись.
Говорит Алёша Екиму:
— Ты, братец, человек умный, грамоте разумеешь; прочти-ка, что на камне написано. Читает Еким Иванович, что одна дорога ведёт в Муром, а другая в Чернигов, третья прямо к городу Киеву.
— Куда поедем? — спрашивает Еким Алёшу.
— Поедем прямо в стольный Киев, к ласковому князю Владимиру. Повернули они коней на дорожку прямоезжую, доехали до Сафать-реки, раскинули на лугу полотняный шатер, легли богатыри отдохнуть.
Прошла длинная ночь осенняя; встал Алёша рано, росой умылся, Богу помолился. Хотели уже богатыри пуститься в путь-дорогу, да тут подходит к ним калика перехожий, нарядный: разодет в шубу соболью, лапотки у него семи шелков, серебром, золотом расшиты, в руках палица весом в пятьдесят пудов, заморским свинцом налита.