КАК ЖЕ Я ЕЕ ОТДАМ?
Осенний вечер наступил быстро. Вот уже и совсем стемнело в Ближнем лесу. Гном зажег лампу. Он ходил по комнате и без конца вглядывался в темноту за окном. Цвоттель все не возвращался с обеда. Хоть бы с ним ничего не случилось!Наконец, когда Хёрбе уж совсем извелся от ожидания, вернулся Цвоттель, до нитки промокший и угрюмый.– Ну и погодка, леший ее побери! – ругался он. – Впрочем, лешим такая погода тоже ни к чему.Он встряхнулся, как собака. Холодные брызги полетели во все стороны.– Эй! – рассердился Хёрбе. – Мог бы это проделать за дверью!– Конечно, – проворчал Цвоттель, – но тогда бы ты не увидел, как я промок. Я только хотел тебе показать, какой я мокрый. Хорошо рассуждать тому, у кого есть большая шляпа!– При чем здесь шляпа? – не понял Хёрбе.– А при том! – раздраженно ответил леший. – И Сефф Ворчун то же самое говорит.– Что же, интересно, говорит Сефф Ворчун?– Что-что… Постыдился бы тот, кто выгоняет друга из дому в такую погоду. Да еще без шляпы!– Ах, вот как! – возмутился Хёрбе. – Да я тебя не прогонял, а, наоборот, уговаривал остаться!Леший угрюмо посмотрел на Хёрбе и проворчал:– А я должен был идти! Даже в такую гнусную погоду. Но ты бы мог, по крайней мере, одолжить мне свою шляпу, чтобы я не мок под дождем.– Но ты же знаешь, леший, что я никогда не снимаю свою шляпу. Даже на ночь, – оправдывался Хёрбе.– Вот и выходит, что дурацкая шляпа тебе дороже лучшего друга! – злорадно выкрикнул Цвоттель.Слово за слово, ссора разгорелась вовсю. Леший кричал. Гном не уступал ему. В довершение ко всему, подгорел суп, про который Хёрбе в пылу ссоры совершенно забыл.– И это называется суп! – скривился Цвоттель. – Ну, конечно, лешему можно подсунуть любую гадость. Подумаешь, какой-то леший, ему все сгодится!– Хватит с меня! – крикнул Хёрбе и в сердцах швырнул ложку. – Кому не нравится у меня, тот может… – Он тут же спохватился и прикусил язычок, но леший сам за него докончил:– Тот может убираться, верно? Да я хоть сейчас! Вот соберусь, вот поплетусь под дождем, вот вымокну, вот простужусь… Ой-ой-ой, несчастный я леший, бездомный, больной… ой-ой-ой… – И он заплакал от злости, обиды и жалости к себе. – Ой-ой-ой, – всхлипывал он. – Лешему хочется спать, а его гонят из дому. Ой-ой-ой, лучше бы лешему заснуть навечно. Если бы леший мог, он никогда бы не просыпался…И он действительно заснул, всхлипывая и вздрагивая вй сне.
Здравствуй, Хёрбе, ты вернулся!
Плот уткнулся в мягкий ил. Хёрбе и Цвоттель спрыгнули на берег. Они прошли немного вперед и увидели тот самый камень, на котором делал свой первый привал Хёрбе два дня назад. На камне стояли Дитрих Корешок, Кайль Хромоножка, Сефф Ворчун, трусишка Лойбнер и остальные гномы. Все они смотрели в разные стороны и кричали:— Хёрбе! Где ты, Хёрбе? Ау!Хербе помахал им цветастым фартуком, привязанным к палке…— Вот он я! Эгей!И Хербе помчался вперед, как угорелый, перепрыгивая через камни, продираясь сквозь тростники, спотыкаясь и выкрикивая на ходу:— Эгеи-гей! Ого-го! Здесь я! Ура-а!Леший Цвоттель скромно держался чуть позади.Гномы попрыгали с камня и бросились навстречу Хёрбе Они обнимали его, тискали, хлопали по плечу даже пытались дергать за короткий гномий нос и говорили все разом:— Хёрбе! Нашелся! Наконец-то! Целый! Невредимый! Живой».Они радовались, как настоящие гномы, бурно, весело. Еще бы! С позавчерашнего дня, когда Хёрбе не вернулся домой, гномы искали его повсюду.— Мы обшарили весь лес, — говорил, захлебываясь, Дитрих Корешок. — И тут Лойбнер…— Да-да, — перебил его трусишка Лойбнер. — Я первый увидел твои крестики и нолики, сломанные веточки и камешки…— И мы пришли сюда, к этому камню, — солидно добавил Сефф Ворчун.— И увидели Вороний пруд и черный Дальний лес, где живет этот страшный ужасный Плампач! — шепотом продолжал Лойбнер.— Нет там никакого Плампача! — весело закричал Хёрбе. — Нет и не было! Можешь не дрожать, Лойбнер!— Откуда тебе знать! — недоверчиво сказал трусишка Лойбнер.— Да я только что оттуда. Из этого леса. Из самой его середины. Посуди сам, трусишка Лойбнер, стоял бы я сейчас перед вами, если бы встретил страшного Плампача?— Пожалуй, что так, — согласился Дитрих Корешок.— Он бы тебя сожрал без остатка, — подтвердил Сефф Ворчун.— Ага! — подтвердил Каиль Хромоножка.— Н-неужто тт-ты тт-там бб-был? — заикаясь от страха, спросил трусишка Лойбнер — Чч-что-то не-не-ве-верится.— Вот он может подтвердить, — весело сказал Хёрбе, выводя вперед Цвоттеля. — Мой друг, леший Цвоттель. Лохматый леший Л* который спас меня дважды. Подойди, Цвоттель, познакомься с моими добрыми соседями-гномами.Цвоттель наморщил лоб и помахал кончиком хвоста. Он все же был немного смущен и даже пошутить не решился, хотя и был прирожденный шутник и проказник.— Цвоттель теперь будет жить с нами, в моем доме, — сообщил всем Хёрбе.Гномы наперебой закричали:— Добро пожаловать, Цвоттель! Мы рады! Мы так рады!А обстоятельный Дитрих Корешок, прихвативший на всякий случай кое-что из припасов, предложил:— Давайте немного подкрепимся.Он расстелил на камне большой платок и разложил на нем свежеиспеченный хлеб, бутылки ежевичного сиропа, сока шиповника и банки с вареньем. Цвоттеля, как гостя, попросили к столу. И он не заставил себя упрашивать. Остальные гномы тоже изрядно проголодались и принялись за еду. Они сидели кружком под пестрым флагом-фартуком и с аппетитом уплетали всякие вкусности. Громче всех ел Цвоттель. Он посапывал, причмокивал и прицокивал языком.— Я уже знаю, что эта вкусная штука называется хлеб, — сказал он, держа в руках изрядный ломоть. — Но что это в банке, такое красное и сладкое? Никак в толк не возьму.— Это брусничное варенье, — объяснил Хёрбе.— Варенье? — Цвоттель облизнулся. — А не можешь ты мне сказать, где вы его собираете, это брус-ничное ва-варенье?— Мы его варим.— Научи меня варить брусничное варенье, Хёрбе, — взмолился леший Цвоттель. — Мне это ужж-жасно нравится!— Нет ничего проще! Завтра утром, если все будет в порядке, мы с тобой, Цвоттель, займемся брусничным вареньем.И Хёрбе Большая Шляпа нежно обнял за плечи своего друга лешего Цвоттеля.
— КОНЕЦ —
Мы знаем это наверняка
Леший Цвоттель просто качался от хохота. Он закатывал глаза и всхлипывал. Можно было подумать, что Хёрбе рассмешил его на всю жизнь.— Плампач! Ужасный Плампач здесь! А-ха-ха-ха! Да он бы давно меня проглотил и кончика хвоста не оставил. Ох, уморил! А говоришь, шутить не любишь. Плампач здесь? Нет его, нет и никогда не было!— Правда?— Чистая правда! Не будь я Цвоттелем!— Значит, я зря боялся!— Не зря. Лучше девять раз отбояться, чем один раз быть съеденным. Но есть-то тебя здесь некому. Ха-ха!Хёрбе тоже стали смешны все его страхи, и он весело расхохотался. Они похохотали вместе с Цвоттелем в свое удовольствие. У Хёрбе отлегло от сердца, и тогда он заметил, что промок до нитки.— Давай посушимся на солнышке, — сказал Цвоттель. — Пока оно есть. В нашем лесу это нечасто случается.Цвоттель разлегся на солнышке подсушить свою шерсть. Хёрбе пришлось снимать мокрые штаны и куртку. Он растянулся рядом с лешим и с завистью подумал: «Хорошо быть всегда в собственной шкуре! Не надо заботиться об одежде».Они полежали молча, а потом Цвоттель лениво спросил:— Слушай, Хёрбе, я тебя что-то в нашем лесу не видал. Ты откуда явился?— Я-то? С того берега Вороньего пруда. Из Ближнего леса.— Что-о-о? — Цвоттель даже подскочил. — Откуда? Врешь.— Зачем мне врать? — обиделся Хёрбе. — Что тут особенного?Леший вытаращил глаза:— Особенного? Ничего особенного? Да в том лесу как раз и живет Плампач!— Ты спятил, Цвоттель! Кто тебе сказал такую глупость?— Никто не сказал. Да что мы тут, все дураки? Знаем.— Откуда это вы все тут всё знаете?— Знаем, и все!— Да нам, гномам, лучше знать. Это же наш лес! Мы там живем! Цвоттель наморщил лоб и поскреб лохматый затылок.— Странно. Ты уверен, что у вас Плампача нет?— Слово гнома!Цвоттель задумался снова, почесал в затылке, пожевал кончик хвоста.— Забавно. Плампача нет в Ближнем лесу. Не живет он и в Дальнем лесу. Ответь тогда, гном, где он живет?— Не знаю. Может быть, где-то в другом месте?Цвоттель вскочил и стал ходить вокруг большого замшелого камня. Он сделал несколько кругов, прежде чем остановился и сказал:— А вдруг вообще никакого Плампача нет? Ни здесь, ни там. Нигде!— Кто его знает, — ответил Хёрбе. — В мире часто случается, что боятся как раз того, чего нет.— И то верно, — согласился Цвоттель, — но нам-то бояться нечего. Если Плампача нет ни здесь, ни там, то нас никто не съест. А это главное. Не будь я леший Цвоттель!
Нас тринадцать
Так они и сидели рядышком, гном Хёрбе Большая Шляпа из Ближнего леса и леший Цвоттель из Дальнего леса. Сидели бок о бок и толковали о том о сем.— Да-да, без дома какая жизнь, — говорил Хёрбе, — крыша над головой нужна. И печь нужна, чтобы не мерзнуть зимой. И запасы нужны, чтобы было чем подкрепиться. И гостей накормить.А водопад шумел, грохотал, бухал, и солнце пригревало, подсушивало мокрую одежду гнома.— Какие гости? — помолчав, спросил Цвоттель. — Я один, один-одинешенек во всем лесу. Пошутить не с кем. Тебе этого не понять.Они снова помолчали. Над водопадом веером летели брызги и вспыхивали на солнце маленькими радугами.— А ты, Хёрбе, ты тоже один? — спросил леший.— Нас в лесу тринадцать, — сказал Хёрбе, — тринадцать гномов.— Тринадцать? — ахнул Цвоттель. — Так вы там, наверное, спотыкаетесь один о другого.Хёрбе улыбнулся.— Нет, в лесу всем места хватает. Но зато иногда мы ходим в гости, разговариваем. И вообще, держимся вместе.— Это как вместе? Кучей что ли? — не понял Цвоттель.— Это значит: гном гнома в беде не оставит. Заболел ты, к примеру, или работы много, уважаемые соседи придут на помощь. Помогут, будь спокоен.Цвоттель покачал головой, пожевал кончик хвоста.— Хорошее дело, — сказал он задумчиво. — Просто очень хорошее. А одному плохо. Скукота!Он наклонил голову набок, потерся щекой о лохматое плечо наморщил лоб.— Слушай, — сказал он. — Есть одна мыслишка. Оставайся-ка ты со мной, раз уж приплыл. Вас там тринадцать, будет двенадцать. Эка разница! Зато здесь нас станет двое. А? Ловко придумано?Хёрбе покачал головой.— И не раздумывай, — напирал Цвоттель. — Со мной не соскучишься. Болтать будем, истории сякие рассказывать или просто чепуху молоть. Хлеб печь. Это непременно. И спорить. Обожаю спорить.Ты даже представить себе не можешь, как я всегда мечтал с кем-нибудь поспорить!А Хёрбе все молчал
Ну что он мог ответить бедняге Цвоттелю?— Ты знаешь, — осторожно начал он, — не могу я здесь остаться. Во-первых, у меня там дом
Во-вторых, запасы на зиму. А в-третьих…— Брось считать! — рассердился Цвоттель. — Тебе дело предлагают, а ты рассчитываешь. Ну что «в-третьих», что?— В-третьих, у меня тоже есть идея. Не я здесь останусь, а ты, Цвоттель, пойдешь в Ближний лес.— Я?! Туда?! В лес, где живет Плампач? Да меня туда никакими коврижками не заманишь!— Вот упрямец! — возмутился Хёрбе. — Я же тебе говорил: никакого Плампача у нас нет! Нет его, понимаешь, нет!— Так я тебе и поверил!— Клянусь моей большой шляпой!Леший с сомнением оглядел шляпу Хёрбе и проворчал:— Не такая уж она и большая, чтобы ею клясться.— Да она больше любой шляпы на свете! — закричал Хёрбе. — Она же двойная!Он хотел снять верхнюю шляпу, чтобы удивить Цвоттеля, схватился рукой за тулью и вдруг — о ужас! — вспомнил:— Цвоттель! Как же я забыл! Моя верхняя шляпа осталась в Вороньем ручье.— В ручье? Тогда поминай как звали. Уплыла твоя шляпа. Да у тебя же вторая осталась. Не хнычь!Но Хёрбе был неутешен.— Как же ты, Цвоттель, не понимаешь! Без верхней шляпы я уже не я, не Хёрбе Большая Шляпа, а… а… а…— Ясно, — сказал Цвоттель. — Ты без шляпы, как я без хвоста. Чего ж не понять.
КАК ХОРОШО!
Пока Цвоттель разглядывал пляшущие за окном снежинки, гном отправился в кладовку проверить припасы. Мука была отличной, будто только что смолота. Но хватит ее лишь на пять-шесть ковриг хлеба. Да и запасы орехов, семян, варенья, сиропа, масла из еловых семечек и плодов шиповника подходили к концу.«До Нового года дотянем, – размышлял Хёрбе. – А что делать потом, когда не останется ни крошки? Как хорошо, что есть тайная хижинка-кладовая! Спасибо соседям, они хорошо постарались, припасли все для зимовья. Надо бы пойти проверить, все ли там в порядке».Примерно раз в неделю Хёрбе проверял запасы в лесной, хижине. Неплохо бы и сегодня наведаться. После завтрака он достал из сарая лопату, приладил на ноги лыжи.– Ты уходишь? – удивился Цвоттель.– Прогуляюсь немного, – небрежно бросил гном.– А зачем лопата? – подозрительно спросил леший.– Когда так много снега навалило, не знаешь, что понадобится.Вскинув лопату на плечо, Хёрбе отправился в дорогу. На маленьких широких лыжах он шел неуклюже, как медвежонок. Но какое удовольствие скользить по мягкому пушистому снегу!– Как хорошо, что гномы не впадают в зимнюю спячку, – радовался он. – В снежном лесу так красиво!Куча хвороста, которую они вместе с Плишке и Цимпри-хом набросали на крышу хижины, была густо припорошена снегом. Но гном точно знал, где его разгребать. Скоро вход в хижину был расчищен. Он прислонил у двери лопату, отодвинул задвижку и вошел. Сначала надо как следует принюхаться, не испортились ли продукты. В хижине пахло мукой, сушеными грибами, орехами, ягодным сиропом, медом и душистым вареньем. Нигде, даже по углам, не было ни сырости, ни плесени. Сухо и чисто.– Вот удивится Цвоттель, когда увидит все это богатство! – счастливо рассмеялся гном.Хёрбе с удовольствием оглядел один за другим мешки с мукой, горшки, корзинки.– Пожалуй, я приведу его сюда под Новый год, – решил он. – То-то будет радости! Лучшего подарка и не придумаешь.
ЗАГОГУЛИНА
Самая густая каша получается из муки буковых орешков. Самая сладкая каша – на ежевичном сиропе. Самая душистая – если ее заправишь лепестками арники.Самая жирная – от столовой ложки орехового масла. И самая красивая каша получается, когда ее украсишь веточкой сушеной мяты.– Готово! Садись есть, леший.Хёрбе достал с полки две тарелки, наполнил их горячей кашей и поставил на стол.– Вот тебе ложка, леший.Цвоттель обнюхал непонятную деревянную штуковину и подозрительно спросил:– Для чего эта загогулина?Хёрбе рассмеялся.– Я же тебе сказал, Цвоттель, это ложка. Зачерпывай ею кашу и отправляй в рот. Вот так, понятно?– Ха! – воскликнул Цвоттель. – Нужна мне твоя загогулина! Да мой язык получше любой загогулины. Лешие не зачерпывают. Они вылизывают. Гляди!Гном не успел и ахнуть, как леший Цвоттель сунул кончик языка в самую середку горячей каши.– А-а-а! – завопил леший, хватаясь лапой за обожженный язык.Он просто ошалел от неожиданности. Ни разу в жизни не пробовал он ничего вареного, а тем более горячей каши.Гному стало его жалко.– Попробуй все-таки ложкой, Цвоттель, – сказал он мягко. – Зачерпни для начала немного и подуй, чтобы каша остыла.Цвоттель опасливо глядел на дымящуюся кашу.Не лучше ли нарвать ягод? И сыт будешь, и язык не обожжешь. Наконец он решился, копнул ложкой кашу и долго-долго дул на нее, разбрызгивая по столу
Потом осторожно сунул ложку в рот. И застыл, зажмурился.– Ну, как, Цвоттель? – нетерпеливо спросил Хёрбе
Цвоттель сморщил нос, открыл один глаз, потом второй.Облизнулся.– Да-аа, – сказал он, – вот, значит, что такое каша. Ничего. Сладкая. Если бы еще не была такой горячей.После третьей ложки леший вошел во вкус. Он быстро опустошил тарелку.Орудовать ложкой он умел еще плохо и весь заляпался. Клочья каши висели на его животе.– Надень-ка фартук, леший, – сказал Хёрбе. – Смотри, как ты извозился.– Не смеши меня, гном! – воскликнул Цвоттель. – Лешие не носят фартуков. А с кашей они расправляются по-своему.И леший Цвоттель быстро и ловко стал слизывать с себя кашу.Язык его так и ходил по лохматой шерсти живота и лап. Через минуту он сидел гладенький, прилизанный и чистенький. Ни крошки каши не осталось нигде.– Вот так-то, гном! Учись! – сказал довольный и сытый леший.
Страницы: 1
Пора и вздремнуть
Опорожнив свою тарелку, леший Цвоттель заглянул в горшок на плите. Там оставалось еще чуть-чуть. И он быстро дочиста выскреб остатки каши. Хёрбе подвинул ему свою тарелку.
— Не стесняйся, Цвоттель, — сказал он. — Я уже наелся.
Леший расправился и с кашей гнома. Потом с сожалением поглядел на пустые тарелки и вздохнул.
— Лешие едят больше всех на свете, — с гордостью сказал он, — не веришь? Давай побольше хлеба и брусничного варенья. Тогда увидишь, как я могу есть по-настоящему.
Хёрбе пошел в кладовку и принес полковриги хлеба и банку варенья. В комнате стало совершенно темно. Гном снял с гвоздика фонарь. Зажег фитиль. Леший с любопытством наблюдал, как прыгает в фонаре язычок пламени.
— Гном, ты волшебник, — сказал он восхищенно. — У тебя есть домашнее солнце.
При свете фонаря они резали хлеб крупными ломтями и намазывали на него брусничное варенье. Цвоттель ел за двоих.
— Понимаешь, Хёрбе, — толковал он, — у леших такой большой живот, что его не так просто наполнить.
Цвоттель зевнул, потянулся. Глаза его стали слипаться. Он устал от впечатлений и от еды. Хёрбе набил матрац мягкой травой, положил его на пол у теплой печки, накрыл простыней. Вынул из шкафа подушку и одеяло из мышиной шерсти. Постель для лешего готова.
Всю жизнь леший провел в лесу, спал под кустом на свежем воздухе. И вот сейчас, в первый раз, он улегся в настоящую постель под настоящей крышей. Хёрбе заботливо укрыл его и сам нырнул под одеяло. Но леший все не мог заснуть. Он ворочался, кряхтел и наконец сказал:
— Эй, гном! Ты спишь?
— Что ты хочешь, Цвоттель? — откликнулся Хёрбе.
— Я, пожалуй, пойду спать на улицу, под папоротники.
— Тебе здесь плохо, леший? — расстроился Хёрбе.
— Что ты, что ты, гном, просто я ужасно храплю во сне. Боюсь, ты не сомкнешь глаз до утра.
Хёрбе засмеялся.
— Не волнуйся, Цвоттель, что-нибудь придумаем, — сказал он и надвинул шляпу на самые уши.
— Ладно, — вздохнул леший, — но учти: если не заснешь сегодня ночью, пеняй на себя.
— А?
— Я говорю: не заснешь — пеняй на себя! — повысил голос леший.
— Что?
— Оглох ты, что ли? — закричал Цвоттель и, набрав в легкие побольше воздуху, гаркнул: — Не заснешь — пеняй на себя!
Гном показал рукой на свою шляпу.
— Под этой шляпой, леший, я ничего не слышу. Можешь храпеть, что есть мочи, — сказал он и повернулся на другой бок. Через несколько минут Хёрбе спал крепким и сладким сном.
ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ – ДОБРОЕ УТРО!
Ночь была на исходе. Гном мирно посапывал в своей кровати. Леший громко храпел в своем углу.На рассвете, когда Хёрбе проснулся и по привычке сдвинул шляпу на лоб, его оглушил жуткий грохот. Он поскорей снова спрятал уши под шляпу и огляделся.Утреннее солнышко уже заглянуло в комнату. На полу золотистыми оладышками лежали солнечные блики. В темном углу, куда еще не добрались утренние лучи, храпел во всю мочь леший Цвоттель. Но теперь уже гном не слышал его ужасного храпа. Зато видел, как леший надувает щеки, вытягивает дудочкой губы и выдыхает, будто хочет погасить разом дюжину свечей. Занавески на окнах взлетали, как от урагана, тарелки и горшки на полке подпрыгивали, щетки и веники на полу скакали, как сумасшедшие. Ну и храп!– Здоровый сон! – засмеялся Хёрбе. – Он так крепко спит, что даже собственный храп ему не мешает.Он решил, пока спит леший, сбегать за водой. Взял ведро, вышел на порог и лицом к лицу столкнулся с трусишкой Лойбнером. Тут же собрались и другие соседи – Дитрих Корешок, Кайль Хромоножка, Сефф Ворчун, Старина Цимприх и Плитке Кхе-Кхе. – Доброе утро! Что это вы собрались в такую рань, уважаемые соседи? – удивился Хёрбе.Гномы махали руками, взволнованно перешептывались. Хёрбе ничего не мог разобрать.– Говорите, пожалуйста, погромче, – попросил он. Дитрих Корешок сложил руки рупором и что-то закричал.Он просто надрывался, но Хёрбе ничего не услышал.– Ты что, Дитрих, потерял голос?Тут трусишка Лойбнер похлопал себя по уху. Только тогда Хёрбе вспомнил, что шляпа напялена у него по самые уши. Он сдвинул ее на затылок и наконец услышал.– Что у тебя случилось? – спрашивал Старина Цимприх.– Кх-кх-кхе, – покашливал Плишке. – Ты почему молчишь? Хёрбе растерянно глядел на соседей.– Ничего не понимаю, – пожал он плечами. – С чего это вы всполошились?– Нас позвал Лойбнер. Он первый услышал, – проворчал Сефф.– И что же он услышал? – продолжал недоумевать Хёрбе.– Вот это! – И Лойбнер с ужасом показал пальцем на кучу хвороста, наваленную поверх дома Хёрбе.
Хворост сотрясался, и из-под него несся ужасный храп лешего. Трусишка Лойбнер буквально обмер и прошептал:– Так может рычать только Плампач!– Плампач? – расхохотался Хёрбе. – Это же…Он не успел договорить, как храп внезапно прекратился, и на пороге показался взлохмаченный леший. Он тер глаза и зевал во весь свой лягушачий рот.– Вот это да! – воскликнул он. – Все уже проснулись. Тогда всем, всем, всем – доброе утро!
Спиной к спине
Они знали, что любой непогоде, любому ненастью приходит конец. Но гроза и не думала униматься. Только бы шляпу не унесло!Только бы молния не попала в шляпу! Только бы дерево не грохнулось на них! Ветер то стихал, то выл с новой силой. Между порывами ветра Цвоттель выпускал изо рта край шляпы.— Эй, ветер! Цвоттель шутить не любит! Я тебе вихры повыдергаю! — ругался он. — Прекрати сейчас же! Не то я за себя не ручаюсь!Но ветер налетал снова, и Цвоттель спешил вцепиться зубами в шляпу.Постепенно гроза и впрямь начала стихать. Уже громыхало не над головой, а где-то вдали. Но это был как бы обессилевший гром. Он лишь недовольно ворчал, но уже не мог устрашить Хёрбе и Цвотте-ля. Слабо полыхнуло вдали, и ветер тоже постепенно стих. Гроза удалилась так же внезапно, как и налетела. Но дождь не унимался. Он лил и лил. Потоки воды струились по шляпе, под которой сидели спина к спине гном и леший.— Неплохая штука эта твоя шляпа! — сказал Цвоттель.— Да, без нее нам бы пришлось худо.Они немного помолчали, прислушиваясь к шуму дождя.— Здорово, что нас двое, верно, Хёрбе?— Твоя правда, Цвоттель.Они крепче прижались друг к другу спинами и уперлись ногами в края шляпы.А дождь не прекращался. Уже и вечер наступил. Цвоттель приподнял край шляпы и выглянул наружу.— Ну и темень! И дождь льет вовсю.Хёрбе вспомнил, как в такие же ненастные вечера он сидел у себя дома и слушал мерный шум дождя, радовался тому, что есть у него крыша над головой и сухая теплая постель.Может ли быть что-нибудь лучше? Может! То, что с ним происходит сейчас, прекраснее. Разве не замечательно сидеть спина к спине с хорошим другом и вместе слушать шум дождя и мокрого леса? Разве не чудесно знать, что мир огромен, а в этом мире у тебя есть друг и с ним ничего не страшно? Сидишь себе, молчишь, а на душе радостно и спокойно. Что же такое счастье, если не это?— Знаешь, Хёрбе, — смущенно проговорил Цвоттель, — если ты считаешь, что мне лучше пойти с тобой, то я, пожалуй, согласен.— Правда?— Ага! Что это я все один да один. Пойду с тобой в твой Ближний лес. Не будь я леший Цвоттель.
ИСТОРИИ ПРО ПЛАМПАЧА
Сбрасывая снег с дерева, Цвоттель хотел сделать доброе дело, но получилось, что только добавил гному работы. А тут еще к вечеру снова пошел снег. Он падал и падал. И конца ему видно не было!– Здорово! – радовался Цвоттель, который в первый раз не спал и видел настоящую зиму. – По мне он пусть никогда не прекращается.Плямс! – и он с головой зарылся в снег. Но стоило ему выкарабкаться из сугроба, как второй снежок угодил ему точно в живот.– Вот ты как! – завопил Цвоттель и в свою очередь пульнул крепким снежком в гнома.Снежки засвистели в воздухе. Друзья визжали, хохотали, стонали, кряхтели, отплевывались, пока их не остановил чей-то скрипучий голос:– Эй вы, оба! Вы что, с ума сошли?Сефф Ворчун! Он как раз проходил мимо, волоча за собой санки с вязанкой хвороста.– А с меня хватит, – проворчал Хёрбе.Каждое утро им приходилось расчищать тропу от дома, взбираться на крышу и прочищать дымоход, чтобы дым не набивался в комнату.На обед Цвоттель привычно отправлялся к соседям. В любую погоду. Мела ли метель, злился ли мороз, завывал ли ветер. Лыжи лешему были не нужны. Его мохнатые лапы скользили по снегу так легко и проворно, что казалось, будто по снегу прошмыгнула лесная мышка. Свой след леший заметал хвостом, и только снежная пыль вилась позади него.Зимой даже днем в гномьих домах сумрачно. Свет льется в окна сквозь пелену снега. И все равно дома тепло и уютно. Вечера теперь наступали рано. Огонь потрескивал в печи. Пламя раскаляло железную заслонку и освещало комнату ровным розовым светом. По стенам бежали тени, то большие, то маленькие. Таинственные живые тени.
В эти часы гном и леший любили сидеть у огня и рассказывать друг другу разные истории. О приключениях в Дальнем лесу, об ужасных чудовищах, с которыми им довелось встречаться, о Плампаче, с которым лучше не встречаться. О том самом Плампаче, которого, как они знали, и на свете-то нет. Чего же его бояться? И все же было чуть страшновато. И они рассказывали истории одна другой страшней. А чем страшнейшем интересней. И если от рассказов по спине пробегали мурашки, то еще уютнее и надежнее казался их теплый дом, освещенный розовым мерцающим светом потрескивающего огня.– Вот странность, – воскликнул Цвоттель, – леший знает, что нечего бояться, и все же иногда так хочется побояться! Чуть-чуть. Самую малость.
ДА ТЫ, ПРОКЛЯТАЯ!
По дороге к дому Панкраца и Шольце все шло как нельзя лучше. Ветер дул в спину, и шляпа защищала не только голову, но и плечи. Ох и удивятся соседи! Они ведь не видели еще леших в шляпе! Сегодняшний обед обещал быть очень приятным. Хорошее настроение, как известно, улучшает аппетит.– Добро пожаловать! – приветствовали Цвоттеля Панкрац и Шольце. – Скорей входи в дом!– Не беспокойтесь! – откликнулся Цвоттель. – Если лешие всю жизнь обходились без шляпы, то уж в шляпе гулять одно удовольствие!Конечно же, он чуточку переел в гостях. На обратном пути он даже немного покачивался и тяжело переваливался. И тут порыв ветра сорвал с его головы шляпу!– Ах ты, негодный! – воскликнул Цвоттель.Шляпа немного пролетела и упала в мокрый мох. Цвоттель хотел было ее поднять, но зловредный ветер оказался проворнее. Он подхватил шляпу и понес ее в чащу.
– Ну, погоди! Я тебя сейчас поймаю! – Леший понесся вдогонку за шляпой и почти настиг ее. Но не тут-то было! Ветер выхватил ее прямо из-под руки.– Вот беда! Ну, почему я не умею летать? – расстроился леший. Ему не оставалось ничего другого, как бежать за улетающей шляпой. Он несся, как ветер, но ветер был еще быстрее. Казалось, вот-вот Цвоттель ухватит ее, но она в последний момент взвивалась в воздух и ускользала от него. Он пробежал чуть ли не весь Ближний лес насквозь, пока, наконец-то, шляпа не застряла в колючих кустах терновника.– Уфф! – облегченно вздохнул Цвоттель. – Ну, за что мне такие мучения! – Он выцарапал шляпу из колючек и сунул под мышку. – Если ты, коварная шляпа, думаешь, что леший тебя опять наденет, то ты сильно ошибаешься!От беготни по лесу леший вспотел и теперь, медленно плетясь по дороге, стал замерзать. Ветер злобно дул ему в лицо, швырял пригоршни холодной воды.Уже в сумерках леший добрался до дома, трясясь от холода и клацая зубами.– Бог ты мой! – изумился Хёрбе. – Что это с тобой, леший?– С-с-с-со мн-ной? – Цвоттель швырнул шляпу в угол… CP холода он слова не мог вымолвить. – П-п-потом рас-сс-скажу. Дай ч-че-го-н-нибудь горяченького, ч-чтобы с-с-согреться.И принялся чихать, чихать, чихать, чихать. Хёрбе схватил полотенце, насухо обтер Цвоттеля и уложил его в постель.– Кажется, дружище, ты здорово простудился! – пробормотал он, отправляясь на кухню.Гном сварил лешему густой отвар из душистых трав и подсластил его медом.– Ну-ка, выпей, пока горячий!Цвоттель отхлебывал душистое питье маленькими глоткаи ми, шмыгая носом.– Согреваешься? – спросил его Хёрбе.– Н-нет, – Цвоттель по-прежнему дрожал. – М-может-только чуть-чуть.Хёрбе укрыл его своей периной до самого носа. Сверху набросал все одеяла, какие только нашлись в доме. А их нашлось целых четыре. А поверх одеял водрузил свое зимнее пальто.– Не будь я Хёрбе, если ты теперь не согреешься! – сказал он.
Ура! ура! ура!
Ночь они провели у костра. Отлично выспавшись, гном и леший проснулись отдохнувшими и полными сил. Костер угасал. Вокруг поблескивала роса. Над Вороньим прудом медленно, словно нехотя, поднимался утренний туман. Солнце уже взошло и просвечивало сквозь туман. Они доели остатки вчерашней ежевики.— Теперь нам осталось только переплыть Вороний пруд. Давай сделаем камышовый плот, — сказал Хёрбе.— А твоя шляпа? Разве она нам не подойдет? — спросил Цвоттель.— Боюсь, двоих она не выдержит. Плот все же надежнее.Камыша на берегу было сколько угодно. Цвоттель наломал целую охапку. А Хёрбе умело сплел плот нужной величины.— Осталось сделать весла и — в плаванье, — сказал Хёрбе.— Весла? — удивился Цвоттель. — А зачем они?— Вот чудак! Грести, конечно!— Не надо никаких весел
Достаточно моего хвоста, — важно сказал Цвоттель. — Махну мохнатым хвостом, и мы уже на берегу.Он взобрался на плот, уселся сзади и опустил хвост в воду
Хербе оттолкнул плот и вспрыгнул вслед за лешим.— Вперед! — крикнул Цвоттель.Хвост его, словно винт, завертелся, закрутился в воде, оставляя позади плота тугие буруны. — Великолепно, Цвоттель! Здорово! Ну и хвост! — восторгался Хёрбе.Так они оказались на середине пруда. Вдали замаячили, выплывая из голубоватой дымки тумана, статные сосны, острые верхушки елей, желто-красные буки, тонкие клены и ясени, белые стволы.– Сдавай, давай, Цвоттель! — подбадривал лешего Хёрбе. — Скоро приплывем!Он вытянул из-под шляпы свои цветастый фартук и приладил его к палке. К той самой ореховой палке, которая была немного длинна. Но для этого случая она оказалась в самый раз. Хёрбе поднял палку над плотом. И цветастый кухонный фартук весело затрепетал на ветру, пестрый и веселый, как праздничный флаг.— Ура! Ура! — закричал Хёрбе. — Ура-а!— Ты спятил? Что кричишь? — спросил Цвоттель.— Ты прав, леший Цвоттель. Я спятил от радости, — смеясь, отвечал Хёрбе. — Ура! Мы дома!— Ура! — подхватил Цвоттель.
ЛЕДЯНАЯ СТЕНА
Воскресным утром, когда Хёрбе собирался было развести огонь в печи, оказалось, что совсем нет тяги. Лучина и поленья никак не разгорались. Чадили и дымили. А дым не шел в трубу. Он клубами валил прямо в комнату.«Наверное, в дымоход что-то попало», – расстроился Хёрбе.Он поспешил к двери, распахнул ее и обнаружил, что перед ним выросла белая сверкающая стена. Ледяная стена. И на этот раз леший и его нос не ошиблись: грянул мороз. Мокрый снег, под которым притаился гномий домик, ночью прихватило морозом, и он заледенел.– Придется пробивать лед, – сказал Хёрбе. – Иначе мы не выберемся отсюда.Он достал кирку, ледоруб и лопату, позвал Цвоттеля:– Эй, соня-засоня! Помоги мне прорубить выход из дома.Он звал его, кричал, расталкивал. Наконец полусонный, вялый леший поднял голову.– Что случилось? – спросил он, позевывая.– Посмотри. Все вокруг замерзло. Печь не растапливается. Воду не разогреешь. Давай приниматься за дело!И гном взмахнул киркой.– Проклятье! – воскликнул он. – Лед крепкий, как скала!Каждый раз кирка отскакивала от сверкающей глыбы.Ледоруб тоже не помогал: он оставлял на ледяной стене сверкающие зазубрины.Но Хёрбе не сдавался. Он рубил, колотил, скреб, пока не заболели руки.– Давай, Цвоттель, теперь ты. А я отдохну немного.Цвоттель вовсе не обрадовался такому предложению. Он нехотя взял кирку и несколько раз вяло ударил по ледяной стенке.– Эй, леший! – попытался подбодрить его Хёрбе. – А ну-ка, стукни посильнее, неужто силенок не хватает?– А зачем? – пробормотал леший. – Честно сказать, я что-то устал, притомился.Хёрбе начал сердиться.– Ты понимаешь, что мы оказались подо льдом? Хочешь помереть с голоду или замерзнуть? Чувствуешь, в доме становится все холоднее и холоднее?– В том-то и дело, гном, – зевнул Цвоттель, – от холода лешему хочется спать. Не рассчитывай на меня, Хёрбе. Для лешего наступило время спячки.