Авторская сказка «Про Марусю, дедушку, бабушку и сказочный гриб»
Артюхова Ульяна 4 класс
Про Марусю, дедушку, бабушку и сказочный гриб.
Жили-были бабушка и дедушка. Жили дружно, не тужили Но одно их огорчало: внучка к ним давно не приезжала. Так прошло немало времени. Однажды пошёл дед в лес за грибами.
Шёл он, песни распевал и о внучке вспоминал. И тут увидел дед большой гриб. Только он хотел его сорвать, как гриб заговорил человеческим голосом:
— Здравствуй, дед Матвей.
— Здравствуй гриб сказочный. Чудо какое, что ты стоишь тут и со мной разговариваешь,- Отвечает ему дед.
— Чудо это для тебя, поджидаю я тебя. Ты дед Матвей трудишься сто лет, никого не обижаешь, зверушкам помогаешь. За это я исполню твоё самое заветное желание.
Дед довольный, обрадовался.
— Самое заветное желание у меня – это увидеть свою любимую внучку Марусю. Уж очень давно мы с бабкой её не видели.
— Хорошо, будет исполнено, — говорит сказочный гриб.
А тем временем в большом городе, где стоят высокие многоэтажные дома, где люди, как большие муравьи, бегут куда-то, не обращая ни на что внимания, жила девочка Маруся, было ей 10 лет. Училась она в школе, посещала танцевальный кружок, занималась в музыкальной и художественной школах. И так Маруся была загружена учёбой, что забыла как улыбаться. И это очень огорчало её родителей, но они ничего не могли с этим поделать. А Маруся очень часто вспоминала как заразительно она смеялась, когда была в гостях у бабушки с дедушкой.
Однажды, когда Маруся вышла со школы и стояла на автобусной остановке, поднялся ветер, подхватил девочку, и Маруся очутилась в лесу. В лесу Маруся увидела деда Матвея. А дед Матвей глазам своим не поверил, когда вместо сказочного гриба увидел на полянке свою внучку Марусю. Обрадовались они, стали обниматься, целоваться.
Собрали дед Матвей и Маруся грибочки и пошли к бабушке Дуне. Обрадовалась Бабушка Дуня внучке, стала накрывать на стол, кормить внучку всякими вкусностями.
Чудо чудное случилось: с дедушкой и бабушкой Маруся вновь стала улыбаться. Гостила бы Маруся у бабушки и дедушки, но раздалась трель мобильного телефона. Маруся увидела, что ей звонит учитель музыки.
— Маруся, ты где, ты не забыла, что у тебя урок?- спросила учительница.
Маша не стала объяснять, что с ней приключилось, всё равно никто не поверит, и пообещала скоро быть. Огорчились дедушка с бабушкой, но делать нечего, пошли провожать Марусю до автобусной остановки.
Маруся, очень радостная, обнимала бабушку и дедушку, просила их не огорчаться и обещала приезжать к ним каждые выходные.
Вот и сказке конец
Спасибо за внимание!
Сказки Константина Дмитриевича Ушинского. Не плюй в колодец – пригодится воды напиться
IЖили себе дед да баба. У деда была дочь, и у бабы дочь. Баба была злая-презлая, и дочь у нее такая же. Дед был человек смирный, и дочь его Машенька тоже девочка смирная, работящая, красавица.
Невзлюбила мачеха Машеньку и пристала к деду:
– Не хочу с Машкой жить! Вези ее в лес, в землянку; пусть там прядет – больше напрядет.
Совсем заела мужика злая баба. Нечего тому делать: запряг он телегу, посадил Машу и повез в лес. Ехали, ехали и нашли они в лесу землянку. Жаль старику дочери, да делать нечего! Дал он ей огниво, кремешок, трут и мешочек круп и говорит:
– Огонек, Маша, не переводи, кашку вари, избушку припри, а сама сиди да пряди; завтра я приеду тебя проведать.
Попрощался старик с дочерью и поехал домой.
Осталась Маша одна, весь день пряла; а как пришла ночь, затопила печурку и заварила кашу. Только что каша закипать стала, как вылезла из-под полу мышка и говорит:
– Дай мне, красная девица, ложечку кашки.
Машенька досыта мышку накормила, а мышка поблагодарила ее и спряталась.
Поужинала Маша и села опять прясть. Вдруг, в самую полночь, вломился медведь в избу и говорит Маше:
– А ну-ка, девушка, туши огонь, давай в жмурки играть! Вот тебе серебряный колокольчик: бегай да звони, а я буду тебя ловить.
Испугалась Маша, не знает, что ей делать; а мышка вылезла из-под полу, вбежала девушке на плечо да в ухо и шепчет:
– Не бойся, Маша, туши огонь, полезай сама под печь, а колокольчик мне отдай.
Машенька так и сделала.
Стал медведь в жмурки играть: никак мышки поймать не может; а та бегает да колокольчиком звонит. Ловил медведь, ловил – разозлился, заревел и стал поленьями во все углы швырять: перебил все горшки и миски, а в мышку не попал. Пристал наконец медведь и говорит:
– Мастерица ты, девушка, в жмурки играть! – и ушел.
IIПоутру баба сама посылает деда в лес:
– Поезжай, посмотри, много ли твоя Машутка напряла.
Уехал старик; а баба села у окна и дожидается, что вот-де приедет дед и Машуткины косточки в мешке привезет.
Сидит баба час, другой, слышит – что-то по дороге из лесу тарахтит, а шавка из-под лавки:
– Тяф-тяф-тяф! Со стариком дочка едет, стадо коней гонит, воз добра везет.
Крикнула баба на собачку:
– Врешь ты, шавка! Это в кузове Машуткины косточки гремят!
Но заскрипели ворота, кони на двор вбежали, а Маша с отцом сидят на возу – полон воз добра! Почернела тут баба от злости и говорит:
– Эка невидаль какая! Вези мою дочку в лес. Моя Наташка не твоей Машке чета – два стада коней пригонит, два воза серебра привезет.
На другой день отвез дед бабину дочь в землянку и снарядил ее всем, как и свою. Наташа развела огонь и заварила кашу. Мышка выглянула из-под полу и просит:
– Красна девица, дай мне ложечку кашки.
А Наташка как крикнет:
– Ишь ты, гадина какая! Еще каши захотела! – и швырнула в мышку поленом.
Мышка убежала, а Наташа села, всю кашу сама приела и легла спать.
В самую полночь вломился медведь в избу:
– А ну-ка, девушка, давай в жмурки играть! Вот тебе колокольчик: бегай да звони, а я буду тебя ловить!
Взяла Наташа колокольчик и стала бегать. Да куда! – колени трясутся, рука дрожит, колокольчик без толку звонит; а мышка из-под полу отзывается:
– Злой Наташке избитой быть!
Наутро баба посылает старика в лес.
– Поезжай, – говорит, – гони коней, вези серебро.
Уехал старик, а баба села у ворот и дожидается. Вот затарахтело по дороге из лесу, а собака из-под ворот:
– Тяф-тяф-тяф! Хозяйкина дочка едет, охает да кричит; а пустой воз тарахтит.
Швырнула баба в собачку поленом:
– Врешь ты, шавка, это серебро в сундуках звенит!
Подъехал старик с Наташкой, и насилу-то ее с пустого воза сняли. Завыла тут злая мачеха, да делать нечего. А Машенька скоро потом за хорошего молодца замуж вышла.
Старикова дочка и старухина дочка (украинская сказка)
А сама наготовила ей полную укладку всякого добра и проводила до опушки. Там они и попрощались. Хозяйка вернулась домой, а старикова дочка поехала домой и радуется, что всё так хорошо обошлось.Вот едет она мимо той печи, которую когда-то обмазала, глядит — а в ней полнёхонько пышек. Печь и говорит:— Девушка-голубушка, на тебе эти пышки за то, что ты меня прибрала да приукрасила.Девушка поблагодарила и только подъехала к печке, пышки — прыг, прыг! — и попрыгали сами в повозку. Печь заслонилась, а девушка поехала дальше.Вот едет она да едет, смотрит — бежит собака и несёт монисто (ожерелье), такое красивое, блестящее, длинное. Подбежала собака к повозке и говорит:— На тебе, девушка-голубушка, за то, что ты мне шёрстку причесала и репьи из хвоста вытащила!Девушка взяла, поблагодарила и поехала дальше радуючись.Вот едет, и так ей захотелось пить, нет терпенья!«Заеду,— думает,— к тому родничку, что я чистила,— может, там напьюсь».Вот заехала, смотрит — полон родничок воды, даже через края переливается. А на бережку стоит золотой бочонок с ковшиком.Родничок и говорит:— Напейся, наполни бочоночек, да и ковшик прихвати.Стала девушка пить, а это не вода, а вино. Да такое хорошее, какого она никогда и не пивала.Вот набрала она полный бочонок — и ковшик не забыла. Ну, едет себе дальше.Смотрит — стоит яблоня, такая густая, глаз не отвести. А на ней яблочки серебряные, золотые — много-много! Вот яблонька и говорит:— Девушка-голубушка, на тебе этих яблочков за то, что ты меня обчистила, приукрасила.Девушка сказала:
Доехала старухина дочка до той печки, и сильно ей захотелось есть. А на шестке пышки — сдобные, румяные. Только потянулась старухина дочка за одной, а пышки — прыг, прыг! — и ускакали в печку. Заслонка хлопнула, печка и говорит:— Э-э, девушка, не обмазала мне бочков — не видать тебе и пирожков!Заплакала девушка и поехала дальше.Доехала она до родничка, и сильно ей захотелось пить. Смотрит, а вода так и льётся; она скорей туда, а родничок вдруг высох да и говорит слабым шёпотом:— Э-э, девушка, не хотела мне пригодиться, не придётся теперь и напиться!Заплакала девушка и поехала дальше.Доезжает она до яблоньки. А на ней яблочков так много, что негде курочке клюнуть, да такие все хорошие — серебряные, золотые. Вот она и думает: «Дай хоть яблочков натрясу, матери гостинца отвезу».Только подошла, а яблочки — скок! — все, как одно, кверху. Яблонька и говорит:— Э-э, девушка-голубушка, не хотела меня в порядок привесть, не будешь и яблочков есть!Заплакала старухина дочка и поехала дальше.Смотрит — бежит собака, и у неё на шее висит монисто, такое красивое, блестящее да длинное. Бросилась девушка за этой собакой — монисто отнять хотела, а собака и говорит:— Э-э, девушка, не хотела меня причесать, обрядить — в ожерелье тебе не ходить!Да и убежала. Заплакала старухина дочка и поехала домой.Вот приехала она домой — зовёт старика со старухой:— Идите забирайте добро!Дед и баба выбежали из хаты, смотрят — дочка приехала. Обрадовались, повели её в хату, внесли укладку. Вот открыли они укладку — смотрят, а там жабы, ящерки, гадюки! Баба как закричит:— Дочка, что это такое?Тогда старухина дочка стала рассказывать, что и как было. Рассказала всё, а старуха и говорит:— Сиди уж лучше дома. Та добра привезла, а ты гадюк околелых! Ещё, хорошо, что жива осталась.Вот так они и живут: хлеб-соль жуют… Я там была, мёд- пиво пила, мимо рта текло, а в рот не попало. Коромыслом сено возят, оберемком воду носят! Старикова дочка замуж пошла, а старухина и до сих пор живёт в вековухах.
— КОНЕЦ —
Украинская народная сказка с иллюстрациями
Морозко
(в обработке А. Толстого)
Живало-бывало, жил дед да с другой женой. У деда была дочка, и у бабы была дочка.
Все знают, как за мачехой жить: перевернешься — бита и недовернешься — бита. А родная дочь что ни сделает — за все гладят по головке: умница.
Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела — еще до свету… Ничем старухе не угодишь — все не так, все худо.
Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймется. Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.
— Вези, вези ее, старик, — говорит мужу, — куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.
Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь. Запряг лошадь:
— Садись, мила дочь, в сани.
Повез бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.
Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее спрашивает:
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.
Морозко стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощелкивает:
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
Она чуть дух переводит:
— Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.
Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?
Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:
— Ой, тепло, голубчик Морозушко!
Тут Морозко сжалился над девицей, окутал ее теплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами.
А мачеха по ней уже поминки справляет, печет блины и кричит мужу:
— Ступай, старик, вези свою дочь хоронить!
Поехал старик в лес, доезжает до того места — под большою елью сидит его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте, в серебре, и около — короб с богатыми подарками.
Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез домой.
А дома старуха печет блинцы, а собачка под столом:
— Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.
Старуха бросит ей блин:
— Не так тявкаешь! Говори: «Старухину дочь замуж берут, а стариковой дочери косточки везут…»
Собака съест блин и опять:
— Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.
Старуха блины ей кидала и била ее, собачка — все свое…
Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идет падчерица — в злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжелый. Старуха глянула — и руки врозь…
— Запрягай, старик, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес да посади на то же место…
Старик посадил старухину дочь в сани, повез ее в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.
Старухина дочь сидит, зубами стучит.
А Морозко по лесу потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь поглядывает:
— Тепло ли тебе, девица?
А она ему:
— Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко…
Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать.
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
— Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко…
Еще ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
— Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!
Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела.
Чуть свет старуха посылает мужа:
— Запрягай скорее, старик, поезжай за дочерью, при вези ее в злате-серебре…
Старик уехал. А собачка под столом:
— Тяф, тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут.
Старуха кинула ей пирог:
— Не так тявкаешь! Скажи: «Старухину дочь в злате серебре везут…»
А собачка — все свое:
— Тяф, тяф! Старухиной дочери в мешке косточки везут…
Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая.
Заголосила старуха, да поздно.
Как на лопате сидеть
Она только села, а он — за лопату, бросил Оленку в печь и заслонкой прикрыл, а сам запер хату, взобрался на явор, да и сидит.
Вот прилетает ведьма.
— Оленка, Оленка, отвори! Молчит Оленка.
— Оленка, Оленка, отвори! Не слышно Оленки.
— Вот чертова Оленка, уже убежала с хлопцами играть.
Ведьма сама открыла хату, открыла заслонку, вынула из печи и ест-думает, что это Телесик. Наелась досыта, вышла на двор и катается по траве.
— Покатаюсь, поваляюсь, Телесикова мясца наевшись!
А Телесик с явора:
— Покатайся, поваляйся, Оленкиного мясца наевшись!
Она слушает. И опять:
— Покатаюсь, поваляюсь, Телесикова мясца наевшись!
А он снова:
— Покатайся, поваляйся, Оленкиного мясца наевшись!
Она глянула наверх и увидела Телесика. Кинулась к явору, начала его грызть. Грызла, грызла, все зубы поломала, а перегрызть никак не может. Кинулась к кузнецу:
— Кузнец, кузнец, скуй мне такие зубы, чтобы явор перегрызть и Телесика съесть!
Кузнец и сковал. Как начала она опять. Вот-вот уже перегрызет. И вдруг летит стадо гусей. Телесик их и просит:
Гуси-гуси, гусенята! Возьмите меня на крылята, Понесите меня к батюшке, А у батюшки и поесть, и попить, И хорошо походить!
А гуси в ответ:
— Пускай тебя средние возьмут!
А ведьма грызет-грызет. Телесик сидит да плачет. Вдруг опять летит стадо гусей. Телесик и просит:
Гуси-гуси, гусенята! Возьмите меня на крылята, Понесите меня к батюшке, А у батюшки и поесть, и попить, И хорошо походить!
А те ему говорят:
— Пускай тебя задние возьмут!
Телесик опять плачет. А явор так и трещит. Ведьма уже устала, пошла напилась воды и опять грызет. Вдруг летит еще стадо гусей. А.Телесик обрадовался и просит:
Гуси-гуси, гусенята! Возьмите меня на крылята, Понесите меня к батюшке, А у батюшки и поесть, и попить, И хорошо походить!
— Пускай тебя последний возьмет! — Да и полетели.
Телесик думает: «Пропал я теперь навек», — да так горько плачет, весь слезами обливается, а ведьма вот-вот явор повалит. Вдруг летит себе один-одинешенек гусенок, отстал, еле летит. Телесик к нему:
LiveInternetLiveInternet
Цитата сообщения Трииночка
Прочитать целикомВ свой цитатник или сообщество!Сказка про деда и бабку….Laszlo Koday
Однажды Сидел и думал старый дед – мне скоро стукнет сто в обед! А что на этом белом свете оставлю внукам я и детям? Чем станут деда поминать? И стал он голову ломать… Построить дом? Так нет уж сил… Деревья? Много посадил… Родил и сына, дочек пару… Задумался дедок наш, старый… Задумок много, но беда – на то нет сил, на это денег… сон потерял и загрустил, и даже в бабку запустил валявшийся у дома веник.
И вот однажды… Думы мая, прошел дедок вблизи сарая, А рядом – бабкин огород… И Боже – вот где ждет удача! Оставим в память детям — дачу!!! Но огород – еще не дача… Петрушка, лук — не урожай, Поставил дед себе задачу – О ней ты дальше почитай…
Так вот – задача не простая … Что б нам такого посадить? и чтобы внуки вспоминали, и было люд, чем удивить. Позвал он бабку на совет – но промолчала здесь старуха Здесь как обычно умных нет, все как обычно – очень глухо… «Я сам додумаю задачу»- И пальцем темечко долбя Пошел смотреть наследство – дачу… Старуху в глупости кляня
Еще провел немало дней Старик. В раздумьях душу мая, На вид он стал чуть — чуть бодрей, И чаще стал ходить к сараю… А за забором огород вставал Картофельной рассадой И думал дед – нет, все не то, но вроде бы и все, что надо… Прошел еще немалый срок, Подпрыгнул дед, подбросив кепку А посажу-ка детям в прок, я чудо – овощ Просто репку! Он огород копал лопатой, Граблями грядочку рыхлил. Под солнцем стал он конопатым Но репку все ж он посадил!
У деда новая забота – Где удобрение достать? Чем поливать? И как посевы от насекомых защищать? Он прочитал про все, что можно, Сам много — много записал. И вот … но все же Что ж, возможно момент пришел, и час настал… Пришел момент – убрать посадку… И вот однажды с утреца Пришел наш дед – увидел грядку И, изменившийся с лица Затылок молча почесал, Штаны, рукой держа у пуза Трусцой за бабкой побежал.
«Эй, бабка, слышишь, Где ты бабка? Ну, где, ты Богова душа.» А бабка, руки вытирая, Идет с крылечка, не спеша. «Ну что кричишь? Неужто что-то случилось с дачею у нас? Сарай сгорел или подсвинок Залез к соседям …» «Не сейчас» – махнул старик рукой старухе… «я что скажу, ты вот послухай – вчера ходил смотреть я репку — все как обычно все полил, траву убрал, взрыхлил немного, напялив кепку, вспомнив Бога. домой, к тебе поковылял. А утром, Боже, просто чудо, И где такое же взялось? Та репка… весит больше пуда… В обхвате – вряд ли унесешь…
Старуха смотрит то на деда, То взгляд бросает в огород « Старик-то вроде без « привета» Но не поймешь, толь врет — не врет». И молча, юбки подобрав, Обув калоши из резины Старуха бросилась стремглав Едва не сбив соседку Зину. Да… что ж, то верно чудо… Из-за забора и ботвы Стояла репка … Уж в два пуда! Вот это дедовы труды…
Старуха, в ужасе немея Смотрела, как растет то чудо, И вроде думать не умела — Но мысли вдруг взялись откуда Вот это да, вот это куш! Вот это будет же удача… Собрать, наверно, завтра люд И… Продавать билет на дачу. А что? Труды они же тоже Имеют цену и тогда… свершись мечта, прости, о Боже, И бабка, что бы не успеть Все мысли растерять в дороге Помчалась в дом Бегом, отметь, Когда едва таскала ноги…
А дома дед, Он весь в заботах, Вот это да! Вот урожай! Не даром сделана работа, А результат… и не мечтай… Сев на крылечке Вместе с бабкой, задумался наш старый дед- куда ж девать мы будем репку? Вопрос- то есть – ответа нет. Лоб почесав под старой кепкой, Решил наш дед открыть музей А экспонатом будет репка — Наследство старых двух людей. Суть есть, наверное, друзья, В моем рассказе сумасбродном Придумала стихи лишь я, А сказка сложена народом.
ЛАРА РОШАЛЬ
murzilka1019
Чудеса
Утром вернулся дед. Вошел в землянку, — куда уж там! Не узнать ни землянки, ни дедовой дочки: в землянке, словно в светелке, убрано все и чисто, а дедова дочка сидит, как панночка, важная, в шелковом платье да в золоте, а возле нее слуги и служанки ходят, и только глазом она поведет — они уж знают, что ей надо. Только вошел дед, она сразу же обо всем, что было, ему рассказала, дала ему денег.
— Это, — говорит, — тебе, дедушка, за то, что ты меня, несчастную сиротинушку, принял.
Потом велела запрягать карету и к своему отцу поехала. Там ее не узнали, как рассказала она обо всем, то мачеха так руками и всплеснула: думала ее со свету сжить, а оно совсем не так получилось. Погостевала она маленько, отцу денег дала и поехала в город, купила себе там дом и зажила панночкой.
Вот только она уехала, а баба и давай твердить деду:
— Отведи да отведи и мою дочку туда, где была твоя: пускай и она станет панною!
— Что ж, пускай собирается, я отведу.
Она тотчас харчей наготовила — не пеплу и кирпичей с печки, как дедовой дочке, а муки, пшена и всяких сладостей. Благословила дочку.
— Слушайся, — говорит, — отца, куда поведет, туда за ним ты и ступай.
Пошли. Вошли в лес. А лес темный-темный, дубы такие толстые, что человеку не обхватить, и хотя бы где тропочка, и будто нога человеческая не ступала, даже тоскливо как-то.
Шли, шли, глядь — стоит хата на курьей ножке. Они вошли в ту хату.
— Бог в помочь!
Никого не слыхать. Заглянули под печь — никого.
— Ну, оставайся тут, дочка, а я пойду дровец тебе нарублю. А ты пока ужин свари.
Вышел и привязал опять к углу хаты колодочку, а сам домой двинулся.
Ветер дует, а колодочка — стук-стук, а бабина дочка в хате:
— Это мой татонька дрова рубит.
Наварила она ужин, ждет-пождет: нету отца. Вот вышла она и плачет:
— Ой, кто в лесе, кто за лесом, ко мне ужинать ступайте!
Никого не слыхать. Она в другой раз, в третий — не слышно. И вдруг стучит-гремит Лошадиная голова…
Обманщица
Та возьмет и отдаст ей веретено с пряжей, а она вбежит поскорей в хату к матери:
— Погляди, — говорит, — мама, сколько я напряла, а та, такая-сякая, все только с хлопцами гуляла.
А матери только этого нужно — напустится сразу же на бедняжку:
— Ах, ты такая-сякая, ты ленивица, работать ты не умеешь!
А та, бедная, только плачет.
Чем дальше, баба все пуще и пуще ненавидит падчерицу. Вот баба и говорит раз деду:
— Отведи да отведи ты свою дочку в лес: пускай ее там звери съедят. Она — ленивица, делать ничего не хочет, пускай пропадает.
Дед долго отказывался: жалко было ему дочку, да что ж с бабой поделаешь? Она его крепко в руках держала, и он ее, как ведьмы, боялся.
Коза рьяная.
Были себе дед да баба; у деда была дочка и у бабы дочка. Вот купил дед козу и приказал бабиной дочке ее пасти. Бабина дочка пасла-пасла и гонит домой, а дед стоит на порожке в красных сапожках и спрашивает: «Коза моя, козочка, наелась ли ты, напилась ли ты?» «Нет, дедушка! — говорит Коза. — Как бежала я через мосточек, ухватила кленовый листочек; как шла через ручеечек, ухватила воды глоточек… Только и пила, только и ела!».
Дед прибил бабину дочку и прогнал ее вон из дому. На другой день посылает он свою дочку: «Паси, — говорит ей, — Козу получше, где и трава мягкая и вода сладкая». Вот она пасла-пасла и гонит Козу домой. А дед стоит на порожке в красных сапожках и спрашивает: «Коза моя, козочка, наелась ли ты, напилась ли ты?» «Нет, дедушка: как бежала я через мосточек, ухватила кленовый листочек; как шла через ручеечек, ухватила воды глоточек. Только и пила, только и ела!».
Прибил дед и свою дочку и выгнал ре вон из дому. На третий день уж он сам погнал Козу пастись. Целый день пас ее, накормил, напоил досыта, а вечером, как погнал домой, нарочно забежал вперед, стал у порожка в красных сапожках и спрашивает: «Коза моя, козочка, наелась ли ты, напилась ли ты?» А Коза ему отвечает: «Нет, дедушка! Как бежала я через мосточек, ухватила кленовый листочек; как шла через ручеечек, ухватила воды глоточек… Только и пила, только и ела».
«А, так вот ты какая! — закричал дед. — Из-за тебя я и свою и бабину дочку вон из дому прогнал!» Как ухватит дед нож, поймал Козу за рога, хочет Козу резать… Давай Коза биться, брыкаться, от смерти спасаться. Никак не может дед ее зарезать; возился с ней, возился, отхватил ножом у нее с бока кожи клок, таки вырвалась у деда Коза и убежала.
Бежит она, бежит куда глаза глядят; к ночи добралась до Лисицыной норы и залезла в нее. А Лисы в то время дома не было. Вернулась Лиса домой, глядь: в нору кто-то забрался: «Кто, кто в моем домике?» А Коза из норы:
«Я Коза рьяная, за бока драная. Тупу-тупу ногами, забодаю рогами, хвостиком замету, ножками загребу!».
Лиса испугалась и убежала. Попадается ей навстречу Медведь: «Куда бежишь?» «Кто-то в мой домик забрался. Не пускает меня». — «Пойдем, я выгоню».
Пришли они вдвоем к норе. Медведь спрашивает: «Кто, кто в лисичкином домике? Выходи вон!» А Коза из норы:
«Я Коза рьяная, за бока драная. Тупу-тупу ногами, забодаю рогами, хвостиком замету, ножками загребу!».
Медведь испугался и убежал. Бегут они с Лисой — навстречу им Волк. «Куда бежите?» Рассказала ему Лиса свою беду. Волк и говорит: «Пойдем, я выгоню». Пришли они все втроем к норе. Волк спрашивает: «Кто, кто в лисичкином домике? Выходи вон!» А коза из норы:
«Я Коза рьяная, за бока драная. Тупу-тупу ногами, забодаю рогами, хвостиком замету, ножками загребу!».
Волк испугался и убежал. Бегут они втроем, попадается им навстречу пчела: «Куда бежите?» Лиса и ей рассказала про свою беду. «Давай, я тебе помогу». «Куда тебе, — говорит Лиса. — Медведь с Волком гнали — не выгнали!» «А я выгоню!».
Опять вернулись они к лисицыному домику, и Пчела с ними. Рвет и мечет Коза в норе, никого не хочет пускать: рога вперед выставила, бородой трясет — только Пчела не испугалась, влетела в нору да как ужалит Козу в ободранный бок — свету Коза невзвидела, выскочила наружу… Тут ее Медведь с Волком и разорвали.
Вся правда
— Гав, гав, гав! Дедова дочка — как панночка, а бабиной косточки — в торбочке.
Баба слушала, слушала, рассердилась, перебила собачонке лапу. А собачонка на трех ногах скачет и опять за свое:
— Гав, гав, гав! Дедова дочка — как панночка, а бабиной косточки — в торбочке.
Перебила ей баба и вторую лапу. Не унимается собачонка — все лает да лает, пока, наконец, баба все лапы ей не перебила. Она тогда уж катается, а все-таки за свое — гав, гав! и прочее. Разгневалась баба и убила собачонку.
— Это тебе, — говорит, — за то, чтоб не вещала, образина проклятая!
Вошел дед в хату.
— Ну, ступай, дед, ступай-таки мою дочку наведать: может, ее и на свете уж нету.
Пошел дед. Нашел и хатку, где бабину дочку оставил; вошел — никого нету. Посмотрел на печку, а там висит торбочка, костей полная.
— Правду, видно, говорила чертова собачонка, — сказал он.
Пришел домой, показал бабе косточки. Начала баба его бранить:
— Ах ты такой-сякой, нарочно ее зверям отдал, с умыслом со свету сжил.
И не стало бедному деду с той поры покоя до самой смерти.
Эх, жили себе царь да царица, а у них на подворье криница, а в кринице — корец! Вот и сказке Лошадиная голова конец, а кто слушал — молодец!
Соломенный бычок читать
Дед смолу гнал, а баба по дому управлялась. Вот баба и стала донимать деда:
— Сделай ты соломенного бычка!
— Что ты, дурная! На что тебе тот бычок?
— Буду его пасти.
Дед, делать нечего, сделал соломенного бычка, а бока у бычка смолой засмолил.
Утром взяла баба пряжу и пошла пасти того бычка. Сидит на горушке, прядёт и приговаривает:
— Пасись, пасись, бычок — смоляной бочок, Пасись, пасись, бычок — смоляной бочок!
Пряла, пряла да и задремала.
Вдруг из тёмного лесу, из великого бору бежит медведь. Наскочил на бычка:
— Ты кто такой?
— Я соломенный бычок — смоляной бочок!
— Дай смолы, мне собаки бок ободрали!
Бычок — смоляной бочок молчит.
Рассердился медведь, хвать бычка за смоляной бок — и завяз.
Баба проснулась и кричит деду:
— Дед, беги скорее, бычок медведя поймал! Дед схватил медведя и кинул его в погреб.
На другой день взяла опять баба пряжу и пошла пасти бычка. Сидит на горушке, прядёт и приговаривает:
— Пасись, пасись, бычок — смоляной бочок, Пасись, пасись, бычок — смоляной бочок! Пряла, пряла и задремала.
Вдруг из тёмного лесу, из великого бору бежит волк. Увидел бычка:
— Кто ты такой?
— Я соломенный бычок — смоляной бочок.
— Дай смолы, мне собаки бок ободрали!
— Бери.
Схватился волк за смоляной бок и прилип. Баба проснулась и закричала:
— Дед, дед, бычок волка поймал!
Дед прибежал, схватил волка и кинул его в погреб. Пасёт баба бычка на третий день, прядёт. Пряла, пряла и задремала. Прибежала лисичка. Спрашивает бычка:
— Ты кто такой?
— Я соломенный бычок — смоляной бочок.
— Дай смолы, голубчик, собаки мне шкуру ободрали!
— Бери.
Увязла и лисица. Баба проснулась, кликнула деда. Дед и лисичку в погреб кинул. Вот их сколько набралось!
Сел дед на погребицу, стал нож точить, а сам говорит:
— С медведя шкуру сниму. Знатный кожух будет! Медведь услыхал, испугался:
— Не режь меня, пусти лучше на волю! Я тебе мёду принесу.
— А ты не обманешь?
— Не обману.
— Ну, смотри! — И выпустил медведя.
А сам опять нож точит. Волк спрашивает:
— Зачем, дед, нож точишь?
— А вот шкуру с тебя сниму да на зиму тёплую шапку сошью.
— Отпусти ты меня! Я тебе овечек пригоню.
— Ну, смотри не обмани только!
И волка отпустил. Опять нож точит.
— Скажи мне, дедуся, зачем ты нож точишь? — спрашивает лисичка.
— У тебя хорошая шкурка, — отвечает дед. — Тёплый воротник моей старухе будет.
— Ой, не снимай с меня шкурки! Я тебе и кур, и уток, и гусей пригоню.
— Ну, смотри не обмани! —И лисичку выпустил. Вот наутро, ни свет, ни заря, тук-тук в дверь!
— Дед, дед, стучат! Пойди погляди.
Пошёл дед, а там медведь целый улей мёду притащил. Взял дед мёд, убрал его, а в дверь опять: тук-тук! Волк овец пригнал. А тут и лисичка кур, да гусей, да уток пригнала.
Дед рад, и баба рада. Стали они жить-поживать да добра наживать.
Обед
Он услыхал.
— Это моя матушка мне обед принесла!
Приплыл он к бережку, наелся, напился, отдал матери рыбку, которую наловил, оттолкнул челнок и опять поплыл.
Приходит ведьма к берегу и опять толстым голосом:
Телесик мой, Телесику!
Наварила я кулешику,
И с ручками и ножками,
Хватит тебя накормить.
Услыхал он, что это не материн голос, и махнул веслышком:
— Плыви, плыви, челночек, дальше! Плыви, плыви, челночек, дальше!
И поплыл челночек вперед.
И вот так который раз: как мать принесет и позовет, он и пристанет к берегу, а как ведьма зовет-он махнет веслышком, челнок и поплывет дальше.
Видит ведьма, что ничего не поделает, и пошла к кузнецу:
— Кузнец, кузнец! Скуй мне такой тоненький голосок, как у матери Телесика!
Кузнец и сковал. Подошла она к бережку и начала кликать:
Телесик мой, Телесику!
Наварила я кулешику,
И с ручками и ножками,
Хватит тебя накормить.
Он и подумал, что это мать:
— Это моя матушка мне есть принесла!
Да и подплыл к бережку. А ведьма выхватила его из челна и понесла к себе домой.
— Оленка, Оленка, отопри!
Оленка открыла, вошла она в хату.
— Оленка, Оленка, истопи-ка печь, да так, чтобы камни разваливались.
Натопила Оленка так, что камни разваливаются.
— Оленка, Оленка, испеки мне Телесика, пока я в гости схожу.
Оленка и говорит:
— Садись, Телесик, на лопату! Я попробую, ты тяжелый или нет.
А он говорит:
— А я не знаю, как садиться.
— Да садись! — говорит Оленка.
Он и положил на лопату голову.
— Да нет же, садись совсем!
Он положил одну руку.
— Вот так? — спрашивает.
— Нет, не так!
Он положил другую руку.
— Так, что ли?
— Да нет же, нет! Садись весь!
— А как же? Так, может? — Да и положил ногу.
— Да нет же, — говорит Оленка. — Не так!
— Ну так сама покажи, — говорит Телесик, — а то я не знаю, как.