Илья, крестьянский сын
Доскакал Илья до горы поднебесной. Спешился. Коня привязал, и пошел вверх по крутой тропке. Долго ли, коротко ли, увидел он – торчит хвостовик его стрелы посреди белого сугроба. Подошел, только ухватиться хотел. Треснуло что-то, и снег под ним проломился. Полетел Илья в глубокую яму. В самое сердце горы.
Шлепнулся. Тут же вскочи на ноги и стал оглядываться. Темнота кругом, хоть глаз выколи. Вдруг слышит – шуршит кто-то рядом. Сжал Илья кулаки, подумав, что медведь, и приготовился к схватке. Вдруг тоненький, совсем как детский голосок говорит ему:
— Не губи меня, добрый молодец!
— Ты кто? – спрашивает Илья.
— Я кто-то. А ты зачем в мою гору пожаловал?
— За стрелой, — отвечает Илья.
— А стрелу зачем сюда пускал?
— Так я кой-чего найти хотел.
— Ну это можно, — пискнул голосок, — протяни ладошку.
Илья подставил свою медвежью лапу. Что-то твердое и теплое коснулось руки.
— Бери этот камушек, да смотри, когда ему холодно, он в труху может рассыпаться, а когда жарко – в горючую жижу обратиться.
Хотел Илья выспросить подробнее, да только смотрит, стоит он уже у подножья горы, перед ним конь родимый с ноги на ногу переминается, и в руке камушек черненький покоится.
Сунул Илья камушек в карман, отвязал коня и поскакал обратно.
И часа не проходит, чувствует, горит карман огнем. Остановился, смотрит, а это камень раскалился точно головешка. Подождал Илья, пока он остынет. На ладошку положил и дальше в путь. И десяти шагов не проехал, глядь – а камень того и гляди рассыплется. Замерз, стало быть.
Делать нечего. Пришлось, доброму молодцу его на одну ладошку положить, другой сверху прикрыть. Но не плотно, чтоб и не жарко, и не холодно. А так, разве уедешь далеко? Вот и поплелся он, что вол запряженный, не разогнаться, не на месте стать.
Илья Муромец и Святогор
Два Лета ездил Илья Муромец, всюду искал Святогора-богатыря, и показали ему, наконец, люди добрые дорогу ко Святым горам. Повернул он коня, едет на Святые горы, едет — присматривается, не увидит ли где Святогора-богатыря.
Вдруг видит, — стоит меж гор большой гнедой конь. Среди гор горою высится.
Ближе подъехал Илья Муромец, смотрит: лежит подле своего коня спящий богатырь. А был то Святогор-богатырь. Слез Илья Муромец с коня, подошел к Святогору и стал около его головы. И так был велик Святогор-богатырь, что казался против него Илья, как малый ребенок. Долго глядел Илья на Святогора-богатыря, глядел и дивился.
Наконец проснулся Святогор, приметил Илью и спрашивает:
— Кто ты таков, откуда родом и зачем сюда пожаловал?
Отвечает Илья Муромец:
— Зовут меня Илья, Иванов сын, родом я из города Мурома, из села Карачарова, а приехал сюда, чтобы увидеть Святогора-богатыря.
Святогор-богатырь и говорит:
— А зачем я тебе спонадобился? Может, хочешь со мной силою померяться?
— Нет, — говорит Илья Муромец, — хорошо я знаю, что никому нельзя со Святогором-богатырем силой меряться, потому и приехал поглядеть на него.
— Ну, коли так, — говорит Святогор, — поедем с тобой, погуляем по Святым горам.
Сели они на коней и поехали. Рассказал Илья Святогору-богатырю, как проживал он в стольном граде Киеве, да как долго он его по всей Руси искал, да нигде доискаться не мог.
Говорит Святогор-богатырь:
— По Руси я не стал ездить с тех пор, как съехал со Святых гор. Вижу — земля гнется подо мной, как повинная. А люди от меня разбегаются, будто от зверя страшного. Очень мне не по мысли было, что боятся меня, да сам я знал, что сила во мне не человечья. Вот ехал я раз, да и призадумался: «Эх, много во мне силушки неизбывной! Кабы столб стоял, да в столбе кольцо, взялся бы я за то кольцо и повернул бы всю землю Русскую». Только подумал — стал мой конь. Смотрю: под ногами у коня лежит сумочка переметная — така маленька, подуй — улетит. Соскочил я с коня, хотел поднять эту сумочку. Взялся левой рукой, дернул — она не пошевелилася. Взял правой рукой, сильней дернул — она не пошевелилася. Взял двумя руками, как дернул, — увяз в землю по колени. Тут и понял я: не хочет меня Мать Сыра Земля на себе носить. Потому и не езжу я более по Русской земле, а езжу по Святым горам.
Поговорил еще Илья Муромец со Святогором-богатырем и хотел прощаться с ним. А Святогор говорит:
— Илья Муромец, кабы не ты, не слыхать бы мне до конца дней моих слова человечьего. Давай мы с тобой побратаемся. Ты будешь младшим братом, а я буду старшим братом.
Побратались они и поехали дальше по Святым горам. Видят, на вершине одной горы стоит гроб открытый, будто корабль большой. Подъехали они к гробу, Святогор и говорит:
— А ну-ка, Илья Муромец, померяй этот гроб. Может, он для тебя сделан?
Лёг Илья Муромец в этот гроб. Велик гроб, лежит он в нем, будто мушка маленькая.
Тогда Святогор говорит:
— Нет, Илья, этот гроб, видно не про тебя построен.
Слез с коня Святогор и сам хочет гроб мерять. Как лег да протянулся, так и видно стало, — по нем гроб сделан – точь-в-точь.
Захотел тут встать из гроба Святогор-богатырь, да не может. Силится руку поднять, — не подымается рука. Силится ногой пошевелить, — не шевелится нога.
И взмолился он Илье Муромцу:
— Братец меньшой, помоги мне из гроба подняться. Ослаб я совсем. Ушла моя сила, неведомо куда.
Хотел Илья Муромец брату названому помочь. Да не все делается, как хочется. Только протянул он руку Святогору, опустилась крышка гробовая, и закрылся гроб глухо-наглухо. Налег Илья на крышку, хочет сорвать ее, столкнуть всей силой своей могучей. А крышка и с места не сдвинулась.
Схватился он с досады за меч, давай гроб рубить. Как первый раз ударил — появился обруч железный, обхватил гроб вкруговую. Второй раз ударил — второй обруч набил. В третий раз – третий. Опустил тут меч Илья Муромец и слышит: из гроба глухие слова:
— Прощай, Илья Муромец, прощай, брат названый. Видно, в последний раз я с тобой по Святым горам погулял.
Жалко сделалось Илье Муромцу Святогора-богатыря. Стоял он у гроба, покуда не услышал, как в последний раз вздохнул богатырь. Вздохнул, – и уж больше не откликнулся.
Утёр слезу Илья Муромец, и поехал прочь со Святых гор опять в стольный Киев-град. Едет и не знает, что ждут его в Киеве – не дождутся. Пока ездил Илья по Святым горам, подступил под самый Киев хан Батый со своими войсками великими.
Алеша, поповский сын
Вот доскакал Алеша до опушки дремучего леса. Спешился. Коня к дереву привязал и вошел под свод черных как смоль раскидистых дубов. Было тихо в лесу. Так, что ни птица, ни зверь шороха не издаст.
Вдруг видит Алеша, мерцает что-то средь деревьев. Пригляделся, никак стрела его. Подошел ближе. Не ошибся. Наконечник глубоко в дупло ушел. Ухватился Алеша за хвостовик, да как полетит в дупло. Словно сила неведомая его сама потянула.
Шлепнулся он наземь. Посмотрел вверх. С высоты немалой упал. Внутри у дерева темно, хоть глаз выколи. Только далеко-далеко наверху мерцает просвет.
Вдруг слышит Алеша, рядом кто-то гнездится. Но, как ни старался, глаза так и не свыклись в темноте. Спрашивает он грозно, страху на невидимого нагоняет:
— Кто ты? Покажись, нето хуже будет!
Закряхтел невидимый, заохал:
— Не серчай добрый молодец. Ты ведь сюда неспроста попал. Кой-чего разыскать хотел?
— Ну, — смягчился Алеша. – Может и хотел. А у тебя, что, есть это?
— А как же, — снова закряхтел невидимый. – Протяни ручонку, да смотри бережно. Али до дому не сбережешь.
Протянул Алеша свою пудовую ладонь, и в тот же миг почувствовал прикосновение чего-то мягкого и пушистого. Живого. Только рот в изумлении открыть собрался, глядь, а он уже и не в дупле, а на лесной опушке. Перед ним конь его ретивый топчется, нетерпеливо копытами бьет. А на ладони – птенец едва оперившийся. Тщедушный. Смотрит так жалостливо.
Отвязал Алеша коня, забрался на него. А с птенцом-то во весь опор уже не разгонишь. И в карман его не посадить, больно хрупкий. Так и поплелся Алеша обратно, не быстрее девицы с коромыслом.
Мудрость
К ночи собрались друзья на том самом месте, откуда в разные стороны разбредались. Устали они так, что ни в жизнь не уставали. Ни от боев кулачных, ни от корчевания дерев, ни от разгуляя молодецкого
А старичок их уже дожидается:
— Ну что, добры молодцы, нашли в ратном деле важное? Али напрасно коней морили?
Показали богатыри дары свои. Стоят только глазами хлопают, да поглядывают друг на друга
Алеша – с птенцом в пудовой ладони. Илья – с камнем, а Добрыня – с пузырем.
— Неужто, до сих пор не поняли? – удивился старичок.
Закачали молодцы головами.
— Ну, тогда слушайте внимательно, а мотать на ус потом будете, когда возмужаете. Чтобы Землю русскую от врагов защищать, недостаточно силу иметь недюжинную, да кулаками махать без разбору. Враги, они ведь тоже и сильные, и крепкие, и смышленые бывают. Так уж испокон веков пошло – наши русские богатыри добром на зло шли. Мирных не обижали. Если так суд судить, то сама природа на помощь придет. Вот ты Алеша, птенца донес. Хоть и не просто тебе было. А он, тварь Божья, бессловесная. Да и расшибся бы, что с того? Вон их сколько неоперенных гибнет. Но нет, донес, не смалодушничал.
А ты Илья – для надобности ли камень простой пуще злата и серебра хранить? Все оттого, что в земле – великая сила содержится. И тот, кто хоть горсть земли сырой сберечь сумеет, тот по земле этой и ходить без страха будет и силу свою из нее черпать.
И наконец, Добрыня. Долго же ты водицу нес! Но не осерчал, не пролил. Человек, он ведь и одной водицей сыт бывает. Вода все наполняет, в землю уходит, из земли к небесам взлетает, и снова дождем льет. Плюнь ты хоть в лужу обыкновенную, а сам потом из нее же и напьешься.
***
Посмотрели молодцы на свои дары и только рты раскрыли, а старичка уже и след простыл. Поняли они тогда, что не в силе одной заключена мощь русского воина. Но в правде и справедливости.
Много времени с тех пор прошло. Много врагов под их славными мечами полегло. Вот только, даже в самых горячих бойнях не забывали они полученного по молодости урока. И никогда не обижали слабых. Свято хранили честь родной Земли. А водице чистой радовались, словно самому ценному яству.
И прославились они на всю Русь-Матушку. И стали называться великими богатырями Земли Русской — Алешей Поповичем, Ильей Муромцем и Добрыней Никитичем.
Битва с басурманами
Не успели отгулять-отпировать, смотрят все: въезжает на княжий двор татарин-богатырь, ханский гонец. И подает он князю Владимиру письмо запечатанное. Князь Владимир сорвал печать, глядит, а там на ханском языке написано:
«Сдавай, князь, без боя Киев-град, а не то в нем камня на камне не останется».
Тут со всех богатырей хмель разом сошел — затряслись, как листы на осине, не знают, что и делать. Думали-думали и придумали сперва разведчиков вперед послать — узнать, сколько есть силы татарской. Выбрали удалых молодцов, которые сумели бы пролезть близко к басурманским войскам да сосчитали бы, сколько у врагов палаток наставлено. И оказалось, что войск вражеских пятьсот тысяч пришло.
Тут еще больше испугались все богатыри — никто не хочет за городские ворота выступать.
Тогда говорит Илья Муромец:
— Эх, богатыри могучие, трусливы вы, как зайцы! Вам бы только пировать да бражничать. Разве так вы поступаете, как надобно? Разве так защищают землю Русскую? Дай мне, князь Владимир, войско не великое. Я поеду и опережу неприятеля.
Опоясался он мечом своим широким и поехал в заставу городецкую, а за ним и войско пошло и другие богатыри, нехотя, поехали. Выехал за городские ворота Илья Муромец и сразу налетел на орду татарскую. А татаре закричали, засвистали, загикали, хотят Илью копьем достать, с коня свалить. Да не дается Илья Муромец — направо-налево рубит, так что головушки басурманские словно мячики катятся.
Не устояли басурмане, дрогнули и пустились каждый себя спасать — кто как знает. Тут и другие богатыри очнулись, набрались духу, и давай Илье подсоблять.
В скором времени оглянулся Илья Муромец — видит: чисто поле, бить больше некого.
Вернулись все богатыри в Киев-град, а князь Владимир с такой большой радости задал пир, как говорится, на весь мир. Все пьют, едят, делами ратными хвастают. Друг дружку выхваляют и себя не забывают.
Одному Илье похвального слова не нашлось. Сидит он в углу, издали разговоры слушает.
Говорит ему князь Владимир Красное Солнышко:
— А что ж ты, Илья, не пьешь, не ешь? Выбирай место, садись к столу.
Отвечает Илья Муромец:
— Не пристало мне, Владимир-князь, сидеть среди богатырей могучих. Сяду я, Илья, крестьянский сын, на лавочку у самого кончика.
— Воля твоя, Илья Муромец. Где хочешь, там и садись.
Сел Илья на лавочку, на самый кончик. Да как повернулся, как шевельнул плечом, так все богатыри на пол и попадали. И очутился Илья посередь стола. Как на поле боевом стоял, так и за столом сидит.
А богатыри видят, что много у Ильи силушки нетраченой, и никоторый на него не обиделся.
Скучно стало Илье Муромцу. Сидит он за столом задумчив, молчалив, не весело ему бражничать да хвастаться. Думает: «Чем зря время проводить, поеду я по белу свету погулять. Святогора-богатыря повидать».
Долго не думал, простился Илья со князем Владимиром и поехал искать Святогора-богатыря по всей земле Русской.
Илья Муромец и Одолище
В тех войсках басурманских есть сильный богатырь – мечет он копье свое долгомерное повыше леса стоячего, чуть пониже облака ходячего. И никто из богатырей русских сразиться с ним до сей поры не осмелился.
Как приехал Илья – не стал долго раздумывать. Дал коню отдохнуть, напоил, накормил и поехал навстречу богатырю – Басурманину Поганому.
Чуть миновал заставы городские, так и увидел злого татарина. Кидает он правой рукой копье свое долгомерное и сам себя похваливает:
— Как легко ворочаю своим копьем, так легко и с Ильей Муромцем управлюся.
Услыхал это Илья, пришпорил коня и пустился на злого татарина.
Еще солнышко не взошло, как начался у них бой великий. Бьются час, бьются другой. Приустали кони их, а богатыри твердо в седле сидят, никоторый даже не качается.
Вот и полдень настал. Тут кони богатырские спотыкнулися, пали наземь – не поднять их ни лаской, ни угрозою. Стали богатыри пеши биться. Поломали они свои копья долгомерные, поломали мечи тяжелые и схватились врукопашную. Сильно бьются – прах вокруг столбом стоит, земля под ногами гудом гудит.
Уж солнце близко к закату клонится, как поскользнулся вдруг Илья Муромец и упал на дороге навзничь. Насел на него Басурманин Поганый, выхватил нож из-за пояса и хотел перерезать горло Илье Муромцу.
Тут вспомнил Илья про старцев прохожих и подумал так:
«Видно неладно старцы сказывали, что смерть мне в бою не написана. Вот приходит она от руки вражеской, от ножа острого».
И только подумал он это, как почуял в себе такую силу великую, будто вновь испил чашу пива в полтора ведра. Освободил он руку правую — да как ударит Басурманина в грудь Поганого. Взлетел басурманин выше леса стоячего, чуть пониже облака ходячего. Упал на землю и воткнулся в нее по самые плечи.
Тогда вскочил Илья Муромец на ноги, выхватил у басурманина нож булатный и отрубил ему буйну голову. Взял он эту головушку бритую, вздел ее на обломок копья своего и поехал прямо на заставу богатырскую – с другими богатырями ждать-поджидать, когда вражеское войско под стены городские подступит.
Да только не пришлось им тогда дождаться. Как увидели татары, что убил у них Илья Муромец самого сильного богатыря, не осмелились они на бой, а снялись с места и ушли в свои степи.
Так избавил Илья Муромец Киев-град от новой беды и привез князю Владимиру подарочек – голову Басурманина Поганого.
Созывал Владимир-князь всех богатырей и стал угощать их, стал потчевать. И всех богатырей стал награждать подарками. Всех наградил, а Илью Муромца, самого главного, позабыл.
Илья Муромец на это очень прогневался. Выбежал он тут на белый двор, призвал к себе всю голытьбу пьяную. И стал говорить им таковы слова:
— Не пристало мне, крестьянскому богатырю, пировать здесь да бражничать, а пристало мне с вами гулять.
Берет он свой тугой лук и накладывает на тетиву калену стрелу. Пускает ту стрелу в золотоверхий дворец. Ударила стрела в золотые маковки, и посыпались те маковки на белый двор. А Илья Муромец приказал голытьбе подбирать те маковки и купить на них зелена́ вина.
От удара стрелы той зашатался дворец князя Владимира, сделались богатыри ни живы ни мертвы. А сам князь Красно Солнышко на Илью сильно прогневался. Но ему богатырь говорит таковы слова:
— Уж ты, князь Красно Солнышко, неладно делаешь: всех богатырей угостил, наградил, а Илью Муромца ничем не одарил!
Тут понял Владимир-князь, что сделал неправильно. Взял свою шубу соболиную и выносит на белый двор, подает ее Илье Муромцу и говорит:
— Не обидься, Илья Муромец, что тебя я не одарил ничем. Вот дарю я тебе свою шубу соболиную.
Разгневался Илья Муромец, схватил шубу соболиную. Схватил за рукав, схватил за другой, всю разорвал. Рвет и приговаривает:
— Как рвал я басурман поганых, так рву я, князь Владимир, твою шубу соболиную!
Князь Владимир возразить ему не осмелился. Знал его силу великую.
Сказка про трех богатырей русских
Удаль
Давно это было… Собрались как-то три самых сильных и крепких парубка во сыром поле. Решили удаль молодецкую разгулять. Один из них – Алеша, поповский сын был. Другой – Илья, крестьянский сын, из славного села Моровска. А третий – Добрыня, Никитин сын.
В скором времени на Русь ожидались нападения грозных иноземных захватчиков. Вот и хотелось молодым сперва силу свою измерить, а уж после в битву вступаться.
Долго они мерились – рядились. Деревья из Земли выкорчевывали, да кулачными боями тешились. Наконец, достали из своих колчанов луки да стрелы, натянули тетиву, и только пускать собрались, чья дальше улетит, как вдруг глядь, стоит перед ними старенький дедушка. Седые волосы по плечам разбросаны. На груди рубаха просторная, едва тельце, ссохшееся прикрывает.
— Ты бы отошел, отец! – обратился к старичку Алешка, поповский сын, — А не то, ведь и зашибить могем.
Усмехнулся старичок. Провел тонкой ладошкой по бороде, словно крошки отряхнул и говорит:
— Вы ребятки, я погляжу, вздумали силой мериться? Неплохо это. Да только в ратном деле одной силой правды не заработаешь. Тут еще кой-чего надобно.
— Чего же?! – в один голос воскликнули парубки.
— А чего, это я вам не скажу. Но, коли узнать хотите и не страшитесь, то запускайте прямо сейчас свои стрелы, как можно дальше. И чья куда улетит, туда и ступайте. Там все сами узнаете.
Обрадовались силачи. Натянули тугие луки, да как запустят стрелы. Только свист по полям да оврагам разносится.
Упала Алешина стрела в дремучем лесу. У Ильи стрела залетела на высокую снежную гору. А у Добрыни – оказалась на самом дне бескрайнего моря-окияна.
И разбрелись они, каждый в свою сторону. А старичка того, след простыл, как небывало.
Илья Муромец и богатырский конь
И вот видит: точно – идет мужичок.
Выбегает Илья, спрашивает:
— Куда жеребеночка ведешь?
А тот отвечает:
— Очень плох получился. Пришибить надо.
Стал тут Илья просить мужичка, чтобы он жеребеночка не пришибал, а лучше ему отдал.
Удивился мужик:
— Да на что тебе такой жеребеночек? Куда он годится?
А Илья все свое: отдай да отдай.
Подумал мужичок и отдал Илье жеребеночка. И даже не взял с него никакой платы.
Привел Илья Муромец жеребенка к себе на двор, поставил в стойло и давай поить и кормить, как учили странники.
В скором времени стал жеребеночек от такого ухода расти да хорошеть. А как минуло ему три лета, сделался он сильным, здоровым конем. Илья Муромец начал его выводить в поле чистое и учить скакать через рвы широкие, через тыны высокие. Да только нет для коня ни рва глубокого, ни тына высокого: все ему нипочем. Илья Муромец и сам удивляется, что за конь богатырский из жеребеночка шелудивого вырос.
Стал Илья подыскивать себе колчан со стрелами, лук тугой и меч вострый. Всё разыскал по силе своей да по росту, и пошел к отцу с матерью.
Поклонился и говорит:
— Дорогие мои родители, Иван Тимофеевич и Ефросинья Яковлевна, давно мне хотелось по белому свету погулять, людей посмотреть, себя показать. Благословите меня. Я поеду.
— А куда поедешь-то? — спрашивает отец.
— А в стольный Киев-град, послужить князю Владимиру Красное Солнышко.
Отец с матерью заплакали и стали говорить:
— Ах ты, милый наш сын, Илья Муромец, думали мы выкормить, вырастить тебя себе на утешение. Да, видно, не удержишь сокола в тесной клетке. Делать нечего, поезжай к князю Владимиру, людей посмотри, себя покажи.
Опоясался мечом Илья Муромец, оседлал коня, вывел его, сел и поехал.