Великие писатели: Справочник школьника
ЧАРСКАЯ Лидия (Лидия Алексеевна Чурилова) (1875—1937) — русская писательница. Чарская родилась на Кавказе в состоятельной семье. Она рано лишилась матери и всю свою любовь перенесла на отца.
Девочка ни в чём не знала отказа, росла храброй дикаркой. Лес, лодка, верховая езда — всегда был самый любимый её отдых.
Радостное детство кончилось, когда в доме появилась мачеха: девочка, горячо любившая отца, не могла этого пережить и убежала из дома. Чтобы снять домашний конфликт, будущую писательницу отвезли в Петербург и определили в закрытое учебное заведение — Павловский институт. Там она провела 7 лет. Выпускницы Института благородных девиц знали французский, немецкий или английский, музицировали, немного разбирались в медицине, в любом обществе были эталоном воспитания и хорошего тона. Многие из них в Первую мировую войну ушли на фронт сёстрами милосердия.
После сдачи экзаменов в институте лучших везли во дворец для получения медалей из рук государыни Марии Фёдоровны, под попечительством которой находился Павловский институт. Среди его воспитанниц была и Лидия Алексеевна Чурйлова, вскоре получившая известность как Лидия Чарская.
После окончания института она решила не возвращаться к семье, т. к. давно чувствовала «самое непонятное» и сильное влечение к сцене, к театру. Недавняя институтка подала прошение, выдержала конкурс и поступила на Драматические курсы при Императорском театральном училище. По окончании курсов её единственную приняли в Александрийский театр. Под именем Л. Чарская она работала в этом театре с 1898 по 1924 г.
Знаменитой актрисы из Чарской не вышло — главным делом её жизни стала литература. С начала XX в., из номера в номер, журнал «Задушевное слово» печатал повести, рассказы и стихи Чарской. Мелодраматические сюжеты быстро завоевали сердца юных читательниц. Примерно за 15 лет она написала около 80 книг.
Самая любимая тема Чарской — институт, жизнь и взаимоотношения институтских затворниц. Огромной популярностью пользовались повести «Княжна Джаваха», «Люда Вла-совская», «Записки институтки» и др. Она известна как автор исторических повестей «Паж цесаревны», «Грозная дружина», «Смелая женщина» (о героине Отечественной войны 1812 г. кавалерист-девице Н. А. Дуровой), «Газават» (о борьбе Чечни и Дагестана за национальную независимость под водительством Шамиля).
Традиционная для русской литературы тема Кавказа привлекала и Чарскую. Экзотика и красота природы, законы кавказской чести, гостеприимство, сложность межнациональных отношений — всё это нашло место в её книгах. В них она стремилась вызвать добрые чувства у юных читателей, «поддержать их интерес к окружающему, будить любовь к добру и истине, сострадание к бедным, священное пламя любви к родине».
Чарская написала более 200 стихов. В 1910 г. вышла книга стихов «Весёлая дюжина», посвящённая маленькому сыну.
После 1917 г. Чарскую не печатали, книги её были изъяты из библиотек и читален. Читать её запрещали: считалось, что её «слезливые» романы не могут научить детей ничему хорошему, хотя книги её тайно читали. Ещё недавно знаменитая писательница была обречена на одинокое и голодное существование. Как-то, благодаря за помощь знаменитую актрису Е. П. Корчагину-Александровскую, Чарская написала ей: «Больная, неодетая, без обуви, я не могу даже лично поблагодарить Вас, мою родную».
Однажды с Чарской произошла история, достойная её романов. Она шла по Смоленскому кладбищу и, увидев у одной из могил стайку девочек лет тринадцати-четырнадцати, подошла к ним. Они разговорились. Узнав, что все 7 девочек учатся в одной школе на Пороховых, очень дружат и всё стараются делать вместе, опальная писательница спросила, знают ли они книги Чарской? «Да, конечно, знаем и любим!» — «Чарская — это я», — сказала Лидия Алексеевна и пригласила девочек к себе.
С тех пор они подружились — старая одинокая писательница и 7 девочек. Подружки постоянно приезжали к Чарской, помогали ей по хозяйству: носили дрова, воду, мыли полы, ходили в магазины. А потом все вместе пили чай, беседовали.
Чарская умерла в Ленинграде, в 1937 г. Перед смертью писательница подарила девочкам свои рукописи. Одну рукопись сожгли в холодную блокадную зиму; что стало с остальными — неизвестно.
Произведения Чарской любили не только юные читательницы, например, автор «Республики Шкид» Л. Пантелеев никогда не отрекался от своего детского увлечения: «А я свидетельствую: любил, люблю, благодарен за всё, что она мне дала как человеку и, следовательно, как писателю тоже».
А Марина Цветаева посвятила ей стихотворение «Памяти Нины Джавахи», в котором есть такие строки:
Смерть окончанье — лишь рассказа,
За гробом радость глубока.
Да будет девочке с Кавказа
Земля холодная легка!
Лидия Чарская. Поповна
Дети, в наш класс поступает новенькая! Надеюсь, вы радушно примете вашу будущую подругу!
Таисия Павловна, худенькая молодая «дама» третьего класса, со своей обычной, всегда немного грустной улыбкой, заторопилась навстречу высокой представительной директрисе.
Точно по мановению волшебной палочки в классе воцарилась полная тишина. Дверь широко распахнулась, и Ольга Николаевна (имя начальницы N-ской гимназии) вошла в комнату, держа за руку новенькую. На лицах третьеклассниц отразилось самое искреннее изумление. Такой новенькой N-ская гимназия еще никогда не видела в своих стенах. Высокая, плотная, загорелая, с огромными руками и ногами, как-то нелепо вылезавшими из слишком короткого и узкого, очевидно, с чужого плеча, платья, с гладко зачесанными, что называется зализанными, волосами и крупными чертами лица, новенькая внимательно оглядывала класс без малейшей тени смущения и робости.
Гимназистки, в свою очередь, стоя в проходах между партами, после обычного приветствия по адресу начальницы смотрели на новенькую.
Она казалась им настоящей великаншей. В третьем классе учились девочки приблизительно от одиннадцати до четырнадцати лет. Вновь поступавшей можно было с успехом дать все семнадцать. И притом это коричневое, грубое, обветренное лицо… Эти огромные руки… Они, скорее всего, подходили какой-нибудь ремесленнице, чернорабочей, но отнюдь не гимназистке.
Маленькая, миловидная, изящная, точно французская статуэтка, Милочка Печалина с нескрываемым ужасом шептала своей соседке, чистенькой и пухлой, как булка, Эмме Вульф:
— Посмотри на нее, Эмма! У нее руки в мозолях, точно у дворника!..
— О, какая громада! Брандмайор какой-то! — брезгливо морщась, роняла в другом углу класса Зина Ракитова, миниатюрная, тонкая брюнетка.
— Я думала, что она в последние классы поступает, а она-с к нашему изволит примкнуть, эта милая крошечка! — насмешливо проронила самая веселая и шаловливая из гимназисток Нюра Смолянская и прыснула от смеха.
Прыснули за ней и ближайшие из ее соседок.
— Крошечка… Нечего сказать, крошечка… Настоящий фельдфебель! — лепетала Милочка Печалина, делая невозможные гримасы.
— Тише, дети, тише! — и вся насторожившись, Таисия Павловна окинула строгим взором класс, призывая его к порядку.
— Mesclemoiselles, Ольга Николаевна желает говорить с вами! Прошу вас быть тише, — возвысив голос, заключила она.
Полное спокойствие воцарилось в классе. Директриса приблизилась к первым скамейкам, все еще не выпуская руку новенькой, и заговорила, обращаясь к девочкам:
— Вот вам новая подруга, дети! Будьте поласковее с ней. Она приехала сюда издалека, из деревенской глуши, где отец ее служит священником. Вы понимаете, конечно, как тяжело бывает уезжать надолго из родной обстановки и попадать к чужим людям, в незнакомый далекий город, где нет никого из близких и друзей. Вот Даша Крестовоздвиженская находится в таком же неприятном положении. Помогите же ей своим участием. Посвятите ее в свободное от уроков время в наши гимназические правила. Познакомьте с условиями нашей учебной жизни. Надеюсь на вас, дети! Вы уже не маленькие и сумеете облегчить вашей новой подруге ее первые школьные шаги!
Директриса ласково кивнула девочкам и покинула класс. Таисия Павловна вышла проводить ее в коридор. Новенькая стояла одна посреди комнаты, большая, мешковатая, с огромными красными руками, некрасиво повисшими вдоль тела, в своем коротком, куцем платье, и прежними спокойными, нимало не оробевшими глазами, оглядывала своих будущих однокашниц.
Тотчас после ухода начальства девочки высыпали на середину класса, окружили Крестовоздвиженскую и закидали ее целым потоком вопросов.
— Вы, собственно, откуда?
— Из какой губернии?
— Из села или из деревни?
— Большой приход у вашего отца?
— Он давно там священником?
— А братья и сестры есть у вас еще дома?
— Сколько же вам, однако, лет?
— Отчего у вас на руках мозоли?
— Вы и зимою такая же коричневая от загара?
— Что вы делаете, чтобы быть такой румяной?
— А зачем вы так ужасно помадите себе голову?
Вопросы сыпались со всех сторон.
Вступление
Солнце… весна… зелень кругом… Хорошо… Ах, хорошо!
О чем шепчет речка? Не знаю!
О чем ворчит лес? Не знаю.
О чем перешептываются мотыльки и кузнечики? Тоже не знаю.
А только хорошо! Так хорошо, точно снова мне три года, и старая няня плетет мне венок из ромашек.
Хочется подружиться и с солнцем, и с речкой, и с ворчуном-лесом, который шумит и шумит про что-то. А зачем шумит и про что шумит, никто не поймет и понять не может.
Чу! Что это? Не то птичка шарахнулась из кустов и меня крылом задела… не то мотылек вспорхнул на плечо, смотрит… смеется…
Нет! Не птичка, не мотылек это, а веселая крошечная голубая девочка. У нее серебристые крылышки за спиной и кудри, легкие, как пух.
Я знаю ее — это фея голубого воздуха и весеннего неба, фея золотого солнца и майского праздника.
— Здравствуй, Голубая фея! Зачем ты прилетела ко мне?
Она смеется.
Она всегда смеется, голубая, радостная, беспечная.
— Я прилетела, — говорит она, — передать тебе то, про что шумит лес и журчит речка, про что поют соловей и весна, рассказать о том, как живут, радуются и страдают маленькие королевы, как веселятся крошечные феи. И про суровых и кротких королей, про добрых волшебников, про бедных и несчастных людей и еще про многое-многое другое расскажу тебе сказки. А ты, большая, передашь эти сказки маленьким людям…
— Знаю я сказки. Много старых сказок, которые няня еще в детстве рассказывала мне у камина, — говорю я фее.
А фея смеется. Звенит, поет ее серебристый голосок.
— Странная ты, — смеется фея, — ты знаешь сказки людские, а я расскажу те, что выдумали старый лес и шаловливая речка, и золотое солнце прислало сюда с весенними лучами, и те, которые принес орел на своих крыльях, медведь прорычал в берлоге, и те, что прозвенели серебряными голосами такие же маленькие феи, как я. Слушай! Слушай!
Залепетала, зазвенела фея, — и я узнала от нее все, все…
Знаю теперь, что нашептывает лес… О чем лепечет речка…
Про что шумит ветер…
Что посылает солнце в золотых лучах…
Как страдают люди, как веселятся феи, как живут короли и королевны…
Знаю сказки, переданные мне Голубой феей. Их было много-много, но всех не запомнить. Что запомнила — расскажу, что позабыла — повторит в другой раз Голубая фея.
Не взыщите…
Благодарим за прочтение произведения Лидии Алексеевны Чарской «Сказки Голубой феи»!
Читать все произведения Лидии ЧарскойНа главную страницу (полный список произведений)
«Онлайн-Читать.РФ», 2017-2023Обратная связь