Сказка Самовар
Было это летней ночью на даче.
В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо, распевая:
Замечаете ли, чайник, что луна
Чрезвычайно в самовар влюблена?
Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало – вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.
Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, – вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:
На тебя луна
Смотрит свысока,
Как на чудака, —
Вот тебе и на!
Самовар фыркает паром и ворчит:
Вовсе нет. Мы с ней – соседи,
Даже несколько родня:
Оба сделаны из меди!
Но она – тусклей меня,
Эта рыжая лунишка, —
Вон на ней какие пятна!
Ах, какой ты хвастунишка,
Даже слушать неприятно! —
зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар.
Тушилка
Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:
Ах, это очень мило!
Это очень лестно —
Я бы солнце потушила!
Ах, как интересно!
Но тут – крак! – развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил ее, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась-покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:
Вот смотрите: люди вечно
Жалуются на судьбу,
А тушилку позабыли
Надеть на трубу!
А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:
Жил-был самовар,
Маленький, да пылкий,
И однажды не прикрыли
Самовар тушилкой!
Был в нем сильный жар,
А воды немного;
Распаялся самовар, —
Туда ему дорога,
Туда и до-ро-га-а!
Когда появился первый самовар на Руси
По одной из легенд на Руси самовар впервые появился в период правления Петра Великого. Так как император частенько бывал в странах Европы и откуда привозил множество идей и интересных предметов, поговаривали, что именно он привез это диковинное приспособление из Голландии.
Однако если верить историческим летописям, то самовар появился на Руси уже после смерти Петра. И впервые его создали не в Туле, как принято считать, а на Урале в 1740 году. А про тульский самовар первое упоминание историки нашли лишь шестью годами позже. С появлением самоваров на Руси в 16 столетии появился и чай, ставший весьма популярнейшим напитком к началу 19 века.
Самовар
Читать сказку на весь экран
Было это летней ночью на даче.
В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:
Замечаете ли, чайник, что луна Чрезвычайно в самовар влюблена? Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало — вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.
Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, — вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:
На тебя луна Смотрит свысока, Как на чудака, — Вот тебе и — на! Самовар фыркает паром и ворчит:
Вовсе нет. Мы с ней — соседи. Даже несколько родня: Оба сделаны из меди, Но она — тусклей меня, Эта рыжая лунишка, — Вон на ней какие пятна! Ах, какой ты хвастунишка, Даже слушать неприятно! — зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар. Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из неё поднос для него.Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чайник, — поёт себе во всю мочь:
Фух, как я горяч! Фух, как я могуч! Захочу — прыгну, как мяч, На луну выше туч! А чайник шипит своё:
Вот извольте говорить С эдакой особой. Чем зря воду-то варить. Ты — прыгни, попробуй! Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит, гудит:
Покиплю ещё немножко, А когда наскучит мне, — Сразу выпрыгну в окошко И женюся на луне! Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе.Чайник дразнит:Она тебя круглей. Зато в ней нет углей, — отвечает самовар.Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:
Всё пустое, всё пустое! Надоели эти двое! Да, их болтовня Раздражает и меня, — ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник – так себе, горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное:Ах, — сказал он, — Всюду — пусто, всюду — сухо, В самоваре, на луне. Сахарница, поёжившись, закричала:
А в меня залезла муха И щекочет стенки мне… Ох, ох, я боюсь, Что сейчас засмеюсь!
Это будет странно – Слышать смех стеклянный… — невесело сказал сливочник.Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:
Дзинь! Кто это шипит? Что за разговоры? Даже кит ночью спит, А уж полночь скоро! Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:
Ай, люди все ушли Спать или шляться, А ведь мой самовар Может распаяться! Как они могли забыть Обо мне, тушилке? Ну, придётся им теперь Почесать затылки! Тут проснулись чашки и давай дребезжать:
Мы скромные чашки, Нам всё всё равно! Все эти замашки Мы знаем давно! Нам ни холодно, ни жарко, Мы привыкли ко всему! Хвастун самоварко, И не верим мы ему. Заворчал чайник:
Ф-фу, как горячо, Жарко мне отчайно. Это не случайно, Это чрезвычайно! И — лопнул!А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нём давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё ещё храбрился и гудел, глядя на луну:
Ах, будь она ясней, Не прячься она днём, Я поделился б с ней Водою и огнём! Она со мной тогда Жила бы не скучая, И шёл бы дождь всегда Из чая! Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё ещё бормотал:
А если днём она должна ложиться спать, Чтоб по ночам светлей сияло её донце, — Я мог бы на себя и днём и ночью взять Обязанности солнца! И света и тепла земле я больше дам, Ведь я его и жарче и моложе! Светить и ночь и день ему не по годам, — А это так легко для медной рожи! Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:
Ах, это очень мило! Это очень лестно! Я бы солнце потушила, Ах, как интересно! Но тут — крак! — развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил её, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась, покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:
Вот смотрите: люди вечно Жалуются на судьбу, А тушилку позабыли Надеть на трубу! А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:
Жил-был самовар, Маленький, да пылкий, И однажды не прикрыли Самовар тушилкой! Был в нём сильный жар, А воды немного; Распаялся самовар, — Туда ему дорога, Туда и дорога-а!
Жемчужина, Катаев Валентин
Завещание отца, Узбекская сказка
Автор: Горький Максим
Самовар
Было это летней ночью на даче.
В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:
Замечаете ли, чайник, что луна
Чрезвычайно в самовар влюблена?
Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало — вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.
Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, — вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:
На тебя луна
Смотрит свысока,
Как на чудака,
Вот тебе и на!
Самовар фыркает паром и ворчит:
Вовсе нет. Мы с ней — соседи,
Даже несколько родня:
Оба сделаны из меди!
Но она — тусклей меня,
Эта рыжая лунишка,
Вон на ней какие пятна!
Ах, какой ты хвастунишка,
Даже слушать неприятно!
зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар.
Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из нее поднос для него.
Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чай ник, — поет себе во всю мочь:
Фух, как я горяч!
Фух, как я могуч!
Захочу — прыгну, как мяч,
На луну выше туч!
А чайник шипит свое:
Вот извольте говорить
С эдакой особой.
Чем зря воду-то варить,
Ты — прыгни, попробуй!
Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит-гудит:
Покиплю еще немножко,
А когда наскучит мне,
Сразу выпрыгну в окошко
И женюся на луне!
Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:
Она тебя круглей.
Зато в ней нет углей,
отвечает самовар.
Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:
Всё пустое, всё пустое!
Надоели эти двое!
Да, их болтовня
Раздражает и меня,
ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник — так себе: горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное.
— Ах, — сказал он,
Всюду — пусто, всюду — сухо,
В самоваре, на луне.
Сахарница, поежившись, закричала:
А в меня залезла муха
И щекочет стенки мне…
Ох, ох, я боюсь,
Что сейчас засмеюсь!
Это будет странно
Слышать смех стеклянный…
невесело сказал сливочник.
Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:
Дзинь! Кто это шипит!
Что за разговоры?
Даже кит ночью спит,
А уж полночь скоро!
Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:
Ай, люди все ушли
Спать или шляться,
А ведь мой самовар
Может распаяться!
Как они могли забыть
Обо мне, тушилке?
Ну, придется им теперь
Почесать затылки!
Тут проснулись чашки и давай дребезжать:
Мы скромные чашки,
Нам всё — всё равно!
Все эти замашки
Мы знаем давно!
Нам ни холодно, ни жарко,
Мы привыкли ко всему!
Хвастун самоварко,
И не верим мы ему!
Заворчал чайник:
Ф-фу, как горячо,
Жарко мне отчайно.
Это не случайно,
Это чрезвычайно!
И лопнул!
А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нем давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё еще храбрился и гудел, глядя на луну:
Ах, будь она ясней,
Не прячься она днем,
Я поделился б с ней
Водою и огнем!
Она со мной тогда
Жила бы не скучая,
И шел бы дождь всегда
Из чая!
Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё еще бормотал:
А если днем она должна ложиться спать,
Чтоб по ночам светлей сияло ее донце,
Я мог бы на себя и днем и ночью взять
Обязанности солнца!
И света и тепла земле я больше дам,
Ведь я его и жарче и моложе!
Светить и ночь и день ему не по годам,
А это так легко для медной рожи!
Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:
Ах, это очень мило!
Это очень лестно
Я бы солнце потушила!
Ах, как интересно!
Но тут — крак! — развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил ее, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась-покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:
Вот смотрите: люди вечно
Жалуются на судьбу,
А тушилку позабыли
Надеть на трубу!
А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:
Жил-был самовар,
Маленький, да пылкий,
И однажды не прикрыли
Самовар тушилкой!
Был в нем сильный жар,
А воды немного;
Распаялся самовар,
Туда ему дорога,
Туда и до-ро-га-а!
Сказка Максима Горького «Жил-был самовар»
Было это летней ночью на даче.
В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:
Замечаете ли, чайник, что луна
Чрезвычайно в самовар влюблена?
Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало – вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.
Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, – вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:
На тебя луна
Смотрит свысока,
Как на чудака, –
Вот тебе и на!
Самовар фыркает паром и ворчит:
Вовсе нет. Мы с ней – соседи,
Даже несколько родня:
Оба сделаны из меди!
Но она – тусклей меня,
Эта рыжая лунишка, –
Вон на ней какие пятна!
Ах, какой ты хвастунишка,
Даже слушать неприятно! –
зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар.
Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из нее поднос для него.
Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чай ник, – поет себе во всю мочь:
Фух, как я горяч!
Фух, как я могуч!
Захочу – прыгну, как мяч,
На луну выше туч!
А чайник шипит свое:
Вот извольте говорить
С эдакой особой.
Чем зря воду-то варить,
Ты – прыгни, попробуй!
Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит-гудит:
Покиплю еще немножко,
А когда наскучит мне, –
Сразу выпрыгну в окошко
И женюся на луне!
Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:
Она тебя круглей.
Зато в ней нет углей, –
отвечает самовар.
Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:
Всё пустое, всё пустое!
Надоели эти двое!
Да, их болтовня
Раздражает и меня, –
ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник – так себе: горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное.
– Ах, – сказал он, –
Всюду – пусто, всюду – сухо,
В самоваре, на луне.
Сахарница, поежившись, закричала:
А в меня залезла муха
И щекочет стенки мне…
Ох, ох, я боюсь,
Что сейчас засмеюсь!
Это будет странно –
Слышать смех стеклянный… –
невесело сказал сливочник.
Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:
Дзинь! Кто это шипит!
Что за разговоры?
Даже кит ночью спит,
А уж полночь скоро!
Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:
Ай, люди все ушли
Спать или шляться,
А ведь мой самовар
Может распаяться!
Как они могли забыть
Обо мне, тушилке?
Ну, придется им теперь
Почесать затылки!
Тут проснулись чашки и давай дребезжать:
Мы скромные чашки,
Нам всё – всё равно!
Все эти замашки
Мы знаем давно!
Нам ни холодно, ни жарко,
Мы привыкли ко всему!
Хвастун самоварко,
И не верим мы ему!
Заворчал чайник:
Ф-фу, как горячо,
Жарко мне отчайно.
Это не случайно,
Это чрезвычайно!
И лопнул!
А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нем давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё еще храбрился и гудел, глядя на луну:
Ах, будь она ясней,
Не прячься она днем,
Я поделился б с ней
Водою и огнем!
Она со мной тогда
Жила бы не скучая,
И шел бы дождь всегда
Из чая!
Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё еще бормотал:
А если днем она должна ложиться спать,
Чтоб по ночам светлей сияло ее донце, –
Я мог бы на себя и днем и ночью взять
Обязанности солнца!
И света и тепла земле я больше дам,
Ведь я его и жарче и моложе!
Светить и ночь и день ему не по годам, –
А это так легко для медной рожи!
Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:
Ах, это очень мило!
Это очень лестно –
Я бы солнце потушила!
Ах, как интересно!
Но тут – крак! – развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил ее, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась-покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:
Вот смотрите: люди вечно
Жалуются на судьбу,
А тушилку позабыли
Надеть на трубу!
А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:
Жил-был самовар,
Маленький, да пылкий,
И однажды не прикрыли
Самовар тушилкой!
Был в нем сильный жар,
А воды немного;
Распаялся самовар, –
Туда ему дорога,
Туда и до-ро-га-а!
———————————————————
Максим Горький.Текст сказки «Жил-был
самовар».Читаем бесплатно онлайн
2.2 Бытовая сказка «Самовар». Осмеяние тупости, самодовольства, пустоты. Чередование в сказке прозаического и стихотворного текста. Сатирический характер сказки
Воробьишко Пудик любил прихвастнуть. Но до самовара ему далеко. Вот это хвастун! Всякую меру забыл. И в окошко он выпрыгнет, и на Луне женится, и обязанности солнца на себя возьмёт! Хвастовство до добра не доводит. Самовар разваливается на куски: воду-то в него налить забыли. Чашки радуются бесславной гибели хвастуна самоварко, и читателям весело.
Посылая «Самовар» детям своей знакомой, Горький сообщал им, что написал его «собственноручно и нарочно» для «Таты, Лёли и Бобы, чтобы они любили меня, потому что хотя я человек невидимый, но могу писать разные рассказы о тараканах, самоварах, дедушках домовых, слонах и прочих насекомых. Да. »
В сказке «Самовар» много легких, остроумных стихов, охотно запоминаемых детьми. «Самовар» писатель включил в первую составленную и отредактированную им книгу для детей – «Елка» (1918). Этот сборник – часть большого плана писателя по созданию библиотеки детской литературы. Сборник был задуман книжкой веселой. «Побольше юмора, даже сатиры», – напутствовал Горький авторов. Чуковский вспоминал: «Сказка самого Горького «Самовар», помещенная в начале всей книги, есть именно сатира для детей, обличающая самохвальство и зазнайство. «Самовар» – проза вперемежку со стихами. Вначале он хотел назвать ее «О самоваре, который зазнался», но потом сказал: «Не хочу, чтобы вместо сказки была проповедь!» – и переделал заглавие».
Действительно, в сказке нет «проповеди», но нравоучение, безусловно, содержится. Однако заключено оно в такую забавную, игровую форму, что воспринимается читателем легко и весело, без малейшего протеста. Герой сказки Самовар и вправду, очень любил хвалиться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб Луну сняли с неба и сделали из нее поднос для него. «Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит, гудит:
«- Покиплю ещё немножко,
А когда наскучит мне,-
Сразу выпрыгну в окошко
И женюся на луне!» Горький, М. Елка / М. Горький // Горький, М. Полн. собр. соч. Т.1. Указ. изд. С. 130..
С самоваром спорит старенький чайник, в котором тоже кипит вода. Горький мастерски предает их диалог, который прерывается репликами стоящей вокруг посуды. Диалог настолько ярок и сочен, что заставляет поверить в то, что это действительно спорят самовар и чайник. «Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:
Она тебя круглей.
Зато в ней нет углей, –
отвечает самовар Горький, М. Елка / М. Горький // Горький, М. Полн. собр. соч. Т.1. Указ. изд. С. 131. .
Каждый персонаж этой сказки обладает своим голосом. Синий сливочник, из которого вылили все сливки, раздраженно говорит пустой стеклянной сахарнице: «Все пустое, все пустое! Надоели эти двое». А сахарница отвечает «сладеньким голосом»: «Да, их болтовня раздражает и меня». Чайник, чашки, самоварная тушилка общаются между собой только стихами, причем все пыхтят, фыркают. Самовар разваливается на кусочки – тут и сказке конец.
В одном из писем детям Горький замечал: «Я хотя и не очень молод, но не скучный парень и умею недурно показывать, что делается с самоваром, в который положили горячих углей и забыли налить воду». Однако этим смысл сказки, конечно же, не исчерпывается; он приоткрывается маленькому читателю в финальном бормотании тушилки:
Вот смотрите: люди вечно
Жалуются на судьбу,
А тушилку позабыли
Надеть на трубу! Там же С.132.
Таким образом, обычный самовар получил статус живого существа и показал, насколько он напыщен и глуп в своей хвастливости. Даже чайная посуда, с которой он практически не расстается, и та не захотела ему посочувствовать. Горький для осуждения человеческих слабостей и пороков мастерски использует бытовые предметы, показывая на их образах к чему может привести бахвальство, хвастовство и неуважение к окружающим.
Сказка Максима Горького «Жил-был самовар»
Было это летней ночью на даче.
В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:
Замечаете ли, чайник, что луна
Чрезвычайно в самовар влюблена?
Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало – вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.
Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, – вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:
На тебя луна
Смотрит свысока,
Как на чудака, –
Вот тебе и на!
Самовар фыркает паром и ворчит:
Вовсе нет. Мы с ней – соседи,
Даже несколько родня:
Оба сделаны из меди!
Но она – тусклей меня,
Эта рыжая лунишка, –
Вон на ней какие пятна!
Ах, какой ты хвастунишка,
Даже слушать неприятно! –
зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар.
Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из нее поднос для него.
Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чай ник, – поет себе во всю мочь:
Фух, как я горяч!
Фух, как я могуч!
Захочу – прыгну, как мяч,
На луну выше туч!
А чайник шипит свое:
Вот извольте говорить
С эдакой особой.
Чем зря воду-то варить,
Ты – прыгни, попробуй!
Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит-гудит:
Покиплю еще немножко,
А когда наскучит мне, –
Сразу выпрыгну в окошко
И женюся на луне!
Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:
Она тебя круглей.
Зато в ней нет углей, –
отвечает самовар.
Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:
Всё пустое, всё пустое!
Надоели эти двое!
Да, их болтовня
Раздражает и меня, –
ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник – так себе: горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное.
– Ах, – сказал он, –
Всюду – пусто, всюду – сухо,
В самоваре, на луне.
Сахарница, поежившись, закричала:
А в меня залезла муха
И щекочет стенки мне…
Ох, ох, я боюсь,
Что сейчас засмеюсь!
Это будет странно –
Слышать смех стеклянный… –
невесело сказал сливочник.
Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:
Дзинь! Кто это шипит!
Что за разговоры?
Даже кит ночью спит,
А уж полночь скоро!
Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:
Ай, люди все ушли
Спать или шляться,
А ведь мой самовар
Может распаяться!
Как они могли забыть
Обо мне, тушилке?
Ну, придется им теперь
Почесать затылки!
Тут проснулись чашки и давай дребезжать:
Мы скромные чашки,
Нам всё – всё равно!
Все эти замашки
Мы знаем давно!
Нам ни холодно, ни жарко,
Мы привыкли ко всему!
Хвастун самоварко,
И не верим мы ему!
Заворчал чайник:
Ф-фу, как горячо,
Жарко мне отчайно.
Это не случайно,
Это чрезвычайно!
И лопнул!
А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нем давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё еще храбрился и гудел, глядя на луну:
Ах, будь она ясней,
Не прячься она днем,
Я поделился б с ней
Водою и огнем!
Она со мной тогда
Жила бы не скучая,
И шел бы дождь всегда
Из чая!
Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё еще бормотал:
А если днем она должна ложиться спать,
Чтоб по ночам светлей сияло ее донце, –
Я мог бы на себя и днем и ночью взять
Обязанности солнца!
И света и тепла земле я больше дам,
Ведь я его и жарче и моложе!
Светить и ночь и день ему не по годам, –
А это так легко для медной рожи!
Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:
Ах, это очень мило!
Это очень лестно –
Я бы солнце потушила!
Ах, как интересно!
Но тут – крак! – развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил ее, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась-покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:
Вот смотрите: люди вечно
Жалуются на судьбу,
А тушилку позабыли
Надеть на трубу!
А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:
Жил-был самовар,
Маленький, да пылкий,
И однажды не прикрыли
Самовар тушилкой!
Был в нем сильный жар,
А воды немного;
Распаялся самовар, –
Туда ему дорога,
Туда и до-ро-га-а!
———————————————————
Максим Горький.Текст сказки «Жил-был
самовар».Читаем бесплатно онлайн
Массовое производство в России чудо-приспособления
Но как бы там ни было, именно реформы Петра повлекли за собой развитие металлургической промышленности в России и уже в первой половине 18 века массово начали выпускать медные чайники с ручкой. Потом казаны с трубами и поддувалами, называемыми – «сбитенниками», ставшие впоследствии прототипом русского самовара.
Само же производство самоваров – дело тонкое и трудоемкое. В разные годы их изготавливали из разных металлов. Самые первые были медные и мельхиоровые, а позже латунные. Но в музеях встречаются самовары и из драгоценных металлов — золота, серебра и даже из чистого кварца.
Формы самоваров также были очень различны, и в одной только Туле их насчитывалось более ста пятидесяти видов. Популярными были яйцевидные самовары, а также модели напоминающие древнегреческий сосуд. Пользовались спросом и дорожные модели со съемными ножками. Они были прямоугольной, многогранной, кубической формы. Их можно было брать с собой на пикник, в поход, в дальнюю дорогу.
Для детей императора НиколаяII в 1909 году тульские мастера изготовили пять маленьких самоварчиков, объемом в один стакан. “Каждый был своей формы: в форме вазы, в форме рюмки, в виде античного сосуда, в форме шара, греческой амфоры”. Все они сохранены в музее и находятся в рабочем состоянии.
Что касается названия, то и здесь есть было множество вариантов, в зависимости от местности. Так в Ярославле это -“самогар”, в Курске – “самокипец”, вятичане же величали – “самогрей”. Но везде прослеживалась одна идея предназначения медного друга – «сам варит».
Широко были распространены самовары объемом в 3-8 литров, хотя производились и более объемные – на 12-15 литров. Из-за сурового климата в России такие самовары быстро вошли в моду, та как из них не только можно попить кипятку, а и обогреть жилище. Поэтому и стал самовар таким популярным среди русского народа, невзирая даже на немалую стоимость. И что интересно, цена этого уникального приспособления определялась его весом. Чем тяжелее был самовар – тем дороже.
Античный самовар Древнего Рима
Похожие приспособления были известны еще в доисторические времена. К примеру, древние люди, желая согреть жидкость, бросали в емкость с водой раскаленный большой камень, в результате чего вода практически мгновенно закипала.
Позже, во времена античности, в Древнем Риме появилась конструкция, напоминающая самовар, – аутепса. Она представляла собой высокий кувшин, внутри которого помещали жаровню для раскаленных углей, согревающих воду. В этом же устройстве можно также было охлаждать напитки в знойные дни, и для этого вместо угля использовался лед. Аутепса имела большое достоинство в том, что ей не нужен был внешний огонь, так как обогрев шел изнутри.
Самовар – душа каждого дома
Из-за своей практичности самовары очень быстро стали популярны на Руси. В богатых домах красиво украшенный самовар считался предметом роскоши и гордости. А простенькие и не сильно дорогие самовары также вошли почти в каждый крестьянский дом, где передавались по наследству – из поколения в поколение.
Самовар настолько облегчил заваривание чая, что стал незаменимым помощником в хозяйстве. Теперь уже не было нужды топить печь, чтобы нагреть кипятка. И при том это занимало всего совсем не много времени. Да и нагретая вода в самоваре, долгое время не остывала.
Русский традиционный быт всегда славился чаепитием за самоваром, который считался олицетворением достатка, семейного уюта, благосостояния. Он был незаменимым атрибутом в девичьем приданом, передавался как реликвия по наследству. А в доме занимал самое видное и почетное место. И всегда был центром любого праздничного стола, а так же тихих посиделок за чаем с баранками.