Краткое содержание
Действие происходит в деревне Бережки. Когда кавалеристы проходили мимо этого поселения, на околице разорвался вражеский снаряд, ранив в ногу коня. Его пришлось оставить в деревне, а военные пошли дальше. Коня приютил старый мельник Панкрат, которого местные ребятишки считали колдуном. Он вылечил его и оставил у себя, чтобы тот помогал при мельнице и возил всё необходимое для починки плотины.
Но Панкрату было трудно прокормить коня, поэтому тот начал ходить по соседям побираться. Останавливался у чьей-нибудь калитки, фыркал, стучал мордой, ему и выносили — кто ботвы, кто чёрствого хлеба, кто сладкой морковки. Коня воспринимали ничьим или, скорее, общественным, поэтому каждый житель деревни считал своим долгом хоть немного позаботиться о нём, тем более что он был раненым, пострадавшим от немцев.
В деревне жил со своей бабкой мальчик Филька по прозвищу «Ну Тебя». Эту фразу он говорил всем: и ребятам, которые звали его искать позеленевшие патроны, и бабушке, если она журила его за грубость. Между тем однажды, в один из тёплых зимних дней, конь постучался в калитку его жилища. В это время бабки не было дома, а Филька сидел за столом и жевал кусок хлеба, посыпанный солью.
Услышав стук, мальчишка вышел за калитку. Конь потянулся к хлебу в его руке, но Филька крикнул: «Да ну тебя! Дьявол!», наотмашь ударил его по губам и бросил кусок хлеба в снег. «На вас не напасёшься! Вон твой хлеб, копай его из-под снега!», — зло крикнул он. У коня из глаз скатилась слеза, он жалобно заржал, взмахнул хвостом, стукнул медными подковами, и тотчас повсюду страшно завыл и засвистел ветер.
Филька испугался и с трудом спрятался в доме, не сразу до него добравшись, так как снег застилал глаза. Метель бушевала, отрывались ставни и доски, ломались скворечники, и в этом гуле слышалось, как свистит конский хвост, когда разозлённый конь бьёт им себя по бокам. Всё утихло только к вечеру, и бабка смогла вернуться от соседки домой.
Но теперь деревню сковал колючий мороз. Бабка плакала, сказав, что они умрут от голода: воды нет, колодцы и река застыли, мельница теперь работать не сможет, зерно лежит немолотое, а мука у всех вышла. Лёжа на печи и посматривая на вылезающих из подпола мышей, Филька слушал причитанья бабушки.
Однажды мимо деревни шёл солдат, попросивший в одной избе хлеба. Но хозяин, злой мужик, швырнул ему на пол чёрствую и чёрную корку. Солдат сказал, что не может ничего поднять с пола, ведь вместо ноги у него деревяшка: лишился он ноги на Балканских горах в турецкой баталии. Но мужик засмеялся и сказал: «Если сильно голодный — поднимешь, здесь тебе камердинеров нет». Солдат изловчился, поднял, но увидел, что это даже не корка, а одна зелёная плесень. Тогда он разозлился, свистнул — и налетела буря, посрывала крыши, деревню охватил мороз, а тот мужик умер от охлаждения сердца.
Также бабушка добавила, что, значит, и сейчас в Бережках завёлся злой человек, обидчик, сотворивший злое дело, отчего и случился мороз. Филька понимал, что во всём виноват он сам. Но теперь он хотел исправить свою ошибку. Бабушка сказала, что только Панкрат-мельник знает, как всё исправить. Когда она уснула, мальчик запахнул тулуп и побежал к мельнице. С трудом добежал он по морозу, но Панкрат втащил его в избу, усадил к печке и велел рассказывать, что его к нему привело. Плача, он рассказал о том, как обидел коня.
Панкрат велел ему не плакать, а лучше придумать, как выйти из критического положения и спасти деревню от голода — тогда получится и искупить свою вину. Филька придумал с помощью ломов и других инструментов прорубить лёд, чтобы вода потекла на мельницу. На следующий день он созвал ребят, а Панкрат потолковал со стариками. На реке закипела работа: рубили лёд, жгли костры, чтобы не замёрзнуть, с самого рассвета скалывали лёд у мельницы. Поначалу за работой никто и не заметил, что после полудня с юга подул тёплый ветер, запахло весной.
Наконец вода пошла на мельницу. Панкрат говорил, что, если бы не ветер, не сколоть лёд ребятам и старикам. А сорока, жившая у него в сенях и ночью подслушавшая его разговор с Филькой, трещала, что это она долетела до свежего летнего ветра, разбудила его и попросила прогнать лютый мороз, но никто ей не верил. Так или иначе, к вечеру во всех избах была мука. Женщины пекли горячий хлеб с румяной коркой, от которого по всей деревне шёл вкусный запах.
Они попросили Панкрата вывести коня. Поначалу тот испугался Фильки, попятился, а тот, увидев это, заплакал. Но мельник подбодрил коня, и наконец он принял подарок, начав есть хлеб из рук Фильки, а потом положил голову ему на плечо, таким образом помирившись с ним.
https://youtube.com/watch?v=ulqJe9d6FCM
Бычок – чёрный бочок, белые копытца читать
Жили-были муж да жена, и была у них дочка – Нюрочка-девчурочка.
Приходят к ним раз подружки и просят:
— Отпустите с нами Нюрочку-девчурочку в лес – по грибы, по ягоды!
Мать да отец говорят:
—Ступайте, только не потеряйте её в лесу: она у нас маленькая – заблудится, одна дороги домой не найдёт. 
—Мы её не потеряем!
Вот подружки и пошли в лес. Стали в лесу собирать грибы да ягоды и разбрелись в разные стороны. Разбрелись да и потеряли Нюрочку-девчурочку. Осталась она в лесу одна-одинёшенька и стала плакать.
А в это время шла мимо Баба Яга, костяная нога. Увидела она Нюрочку-девчурочку, схватила её и потащила в свою избушку на курьих ножках.
Притащила и говорит:
—Будешь теперь на меня работать! Печку топи, дрова руби, воду носи, пряжу пряди, избу мети!
Стала Нюрочка-девчурочка жить у Бабы Яги. Баба Яга с утра до ночи работать её заставляла, досыта не кормила, ругала-бранила. Вот раз Баба Яга ушла из избушки, а Нюрочка-девчурочка сидит у окошка, пряжу прядёт, сама горько плачет.
Бегут мимо овцы:
—Бе-бе-бе! О чём девочка так горько плачешь?
—Как же мне, овечки, не плакать! Меня Баба Яга домой не пускает, досыта не кормит, бранит-ругает, целый день работать заставляет.
Баран говорит:
—Садись на меня, я тебя домой увезу!
Села Нюрочка-девчурочка на барана – он и побежал, а овечки за ним. Вернулась Баба Яга в избушку, хватилась – нету Нюрочки-девчурочки!
Села она в ступу, пустилась в погоню. Пестом погоняет, помелом след заметает.
Догнала барана, отняла Нюрочку-девчурочку и притащила назад в свою избушку на курьих ножках. Опять заставила её работать с утра до ночи, опять стала ругать-бранить. Сидит раз Нюрочка-девчурочка на крыльце, прядёт пряжу да плачет.
Бегут мимо козы:
—Ме-ме-ме! О чём, девочка, плачешь?
—Как же мне козочки не плакать! Меня Баба Яга домой не пускает, бранит-ругает…
Козёл говорит:
—Садись на меня, я тебя увезу от Бабы Яги!
Села Нюрочка-девчурочка на козла, он и побежал. Да не очень быстро бежал: Баба Яга его догнала, Нюрочку-девчурочку отняла и опять притащила в избушку. Как Баба Яга ушла, Нюрочка-девчурочка вышла на крылечко, села на ступеньки, сидит горюет.
Идёт мимо стадо коров да телят, а позади всех бычок – чёрный бочок, белые копытца.
Спрашивает он Нюрочку-девчурочку:
—Му-му-му! О чём горюешь?
—Как же мне, бычок – чёрный бочок, не горевать! Меня Баба Яга к себе утащила, домой не отпускает, бранит-ругает, без отдыха работать заставляет.
—Садись на меня, я тебя домой увезу!
—Где тебе, бычок – чёрный бочок! Меня баран увозил – не увёз, козёл увозил – не увёз, а ты и вовсе не увезёшь: не умеешь быстро бегать.
—Баран не увёз, козёл не увёз, а я увезу, только держись крепче за мои рожки!
Вот Нюрочка-девчурочка уселась на бычка и ухватилась за его рожки! Бычок – чёрный бочок, белые копытца головой тряхнул, хвостиком махнул и побежал. А Баба Яга хватилась – Нюрочки-девчурочки опять нет!
Села Баба Яга в ступу, пестом погоняет, сама покрикивает:
—Сейчас догоню! Сейчас схвачу! Домой притащу, никогда не отпущу!
Подлетела – того гляди, схватит…
А бычок-чёрный бочок скорее к грязному болотцу.
Только Баба Яга подлетела да из ступы выскочила, бычок и стал по болотцу задними ногами бить: забрызгал Бабу Ягу с ног до головы грязью, все глаза ей залепил.
Пока Баба Яга глаза протирала да брови прочищала, бычок – чёрный бочок прибежал в деревню, постучал рожками в окошко и кричит:
—Му-му! Выходите скорее: я вашу Нюрочку-девчурочку от Бабы Яги привёз!Вышли отец и мать, стали свою дочку обнимать, целовать, стали бычка благодарить:
—Спасибо тебе бычок – чёрный бочок, белые копытца, острые рожки!
(Обработка М.Булатова, илл. А.Елисеевой, изд. Малыш, 1981 г.)
Глава 5
На другой день поздно вечером Биденко вернулся в свою часть. Он был очень злой и голодный.
За это время на фронте произошли большие перемены. Наступление быстро разворачивалось. Преследуя врага, армия продвинулась далеко на запад.
Там, где вчера шёл бой, сегодня размещались вторые эшелоны. Там, где вчера стояли вторые эшелоны, сегодня было тихо, пустынно. А передний край проходил там, где ещё вчера у немцев были глубокие тылы.
Лес остался далеко позади. Сражение, начавшееся в нём, теперь продолжалось на открытом месте, среди полей, болот и небольших холмов, поросших кустарником.
На этот раз команда разведчиков помещалась уже не в палатке, а занимала немецкий офицерский блиндаж – прекрасное, солидное сооружение, крытое толстыми брёвнами в четыре наката и обложенное сверху дёрном.
Глава 24
Номера тотчас окружили пушку, подняли хобот, навалились на колеса — по два человека на каждое колесо,- пристегнули лямки к колпакам колес, крякнули, ухнули и довольно быстро покатили орудие по тому направлению, которое показывал знаками бежавший впереди Биденко.
Остальные солдаты схватили ящики с патронами и потащили их волоком следом за пушкой.
Мальчику никто ничего не сказал. Он сам понял, что ему надо делать. Он взялся за толстую веревочную ручку ящика и попытался его сдвинуть с места. Но ящик был слишком тяжел. Тогда Ваня недолго думая отбил дистанционным ключом крышку, положил себе на каждое плечо по длинному, густо смазанному салом патрону и побежал, приседая от тяжести, за остальными.
Когда он прибежал, орудие уже стояло возле большой кучи картофельной ботвы и было готово к бою. Недалеко находилось и другое орудие.
Капитан Енакиев тоже был здесь.
Ваня никогда еще не видел его в таком положении. Он лежал на земле, как простой солдат, в шлеме, раскинув ноги и твердо вдавив в землю локти. Он смотрел в бинокль.
Глава 2
Командир батареи капитан Енакиев сидел на небольшой дощатой площадке, устроенной на верхушке сосны, между крепкими суками. С трёх сторон площадка была открыта. С четвёртой стороны, с западной, на неё было положено несколько толстых шпал, защищавших от пуль. К верхней шпале была привинчена стереотруба. К её рогам было привязано несколько веток, так что сама она походила на рогатую ветку.
Для того чтобы попасть на площадку, надо было подняться по двум очень длинным и узким лестницам. Первая, довольно пологая, доходила примерно до половины дерева. Отсюда надо было подниматься по второй лестнице, почти отвесной.
Кроме капитана Енакиева, на площадке находились два телефониста – один пехотный, другой артиллерийский – со своими кожаными телефонными аппаратами, повешенными на чешуйчатом стволе сосны, и начальник боевого участка, командир стрелкового батальона Ахунбаев, тоже капитан.
Глава 9
Судя по той быстроте и готовности, с которой из-за угла выскочил солдат, ведя на поводу двух оседланных лошадей, мальчик сразу понял, что это начальник, если не самый главный, то, во всяком случае, достаточно главный, чтобы справиться с капитаном Енакиевым.
Это же подтверждали и звездочки на погонах. Их было очень много: по четыре штучки на каждом золотом погоне, не считая пушечек.
«Хоть и не старый, а небось генерал»,- решил Ваня, с почтением рассматривая тонкие, хорошо начищенные сапоги со шпорами, старенькую, но необыкновенно ладно пригнанную походную офицерскую шинель, электрический фонарик на второй пуговице, бинокль на шее и полевую сумку с компасом.
Солдат вывел лошадей на улицу через ворота и поставил их перед калиткой. Офицер подошел к лошади, но, прежде чем на нее сесть, весело потрепал ее по крепкой атласной шее и дал ей кусочек сахару.
О книге
В современном мире, регулярно сталкиваясь с потоком негативной информации и отрицательных эмоций, человек должен уметь “восстанавливаться” и отдыхать от повседневных забот. Одним из действенных способов, безусловно, является чтение. Обладая волшебной способностью погружать читателя в другую жизнь, книги хотя бы на время дают шанс позабыть о личных проблемах и переживаниях.
В современной литературе книга Кузьмина Льва Ивановича «Чистый след горностая» занимает важное место. Рассматривая в своей работе актуальные вопросы современности, автор целиком и полностью погружает нас в мир главных героев
Тонкое описание отношений между героями, продуманный сюжет и завораживающие пейзажи произведения определенно вызовут интерес читателя.
Глава 3
Человеку непривычному могло показаться, что идёт большое сражение и что он находится в самом центре этого сражения. На самом же деле была обычная артиллерийская перестрелка, не слишком даже сильная. Какая-нибудь батарея, наша или немецкая, желая пристрелять новую цель, выпускала несколько снарядов. Эту батарею сейчас же засекали наблюдатели противника, и тотчас по ней из глубины ударял какой-нибудь специальный контрбатарейный взвод. За этим взводом, в свою очередь, начиналась охота. Таким образом, очень скоро на участке заваривалась такая каша, что хоть уши затыкай ватой. Со всех сторон били орудия мелких калибров, ещё более мелких калибров, средних, калибров покрупнее, наконец, крупных, очень крупных, самых крупных, а иногда и сверхмощные пушки, еле слышно ухавшие глубоко в тылу и вдруг с неожиданным воем, скрежетом, вихрем низвергавшие свои колоссальные снаряды в какой-нибудь на вид невинный лесок, над которым поднималась в воздух вместе с кустами и деревьями и обваливалась вниз скалистая туча, чёрная, как антрацит, и продёрнутая в середине молниями.
Глава 16
— Ну, пастушок, кончено твое дело. Погулял — и будет. Сейчас мы из тебя настоящего солдата сделаем.
С такими словами ефрейтор Биденко бросил на койку объемистый сверток с обмундированием. Он расстегнул новенький кожаный пояс, которым был туго стянут этот сверток. Вещи распустились, и Ваня увидел новенькие шаровары, новенькую гимнастерку с погонами, бязевое белье, портянки, вещевой мешок, противогаз, шинельку, цигейковую треуховую шапку с красной звездой, а главное — сапоги. Превосходные маленькие юфтовые сапоги на кожаных подметках со светлыми точками деревянных гвоздей, аккуратно сточенных рашпилем.
«Я больше не пью!»
В годы Великой Отечественной Катаев работал военным корреспондентом, ему принадлежит авторство десятков очерков, публицистических статей, стихотворных подписей к плакатам.
А после войны увиденное на фронтах Катаев топил в многодневных запоях. В 1946 году актриса Валентина Серова признавалась своим друзьям, что Катаев «иногда запивает на 3 дня. То не пьёт, не пьёт, а затем, кончив повесть, статью, иногда главу, загуливает». Конечно, это не могло не отразиться на семье. Сын писателя говорил об этой ситуации: «Потом мне мама рассказала, как она твёрдо и спокойно поставила в известность папу, что забирает детей и уходит, потому что устала и не желает больше терпеть многодневные загулы, непонятных гостей, пьяные скандалы».
— А тебе и не надо никуда уходить, — сказал папа. — Я больше не пью.
Глава 1
Была самая середина глухой осенней ночи. В лесу было очень сыро и холодно. Из чёрных лесных болот, заваленных мелкими коричневыми листьями, поднимался густой туман.
Луна стояла над головой. Она светила очень сильно, однако её свет с трудом пробивал туман. Лунный свет стоял подле деревьев косыми, длинными тесинами, в которых, волшебно изменяясь, плыли космы болотных испарений.
Лес был смешанный. То в полосе лунного света показывался непроницаемо чёрный силуэт громадной ели, похожий на многоэтажный терем; то вдруг в отдалении появлялась белая колоннада берёз; то на прогалине, на фоне белого, лунного неба, распавшегося на куски, как простокваша, тонко рисовались голые ветки осин, уныло окружённые радужным сиянием.
И всюду, где только лес был пореже, лежали на земле белые холсты лунного света.
В общем, это было красиво той древней, дивной красотой, которая всегда так много говорит русскому сердцу и заставляет воображение рисовать сказочные картины: Серого волка, несущего Ивана-царевича в маленькой шапочке набекрень и с пером Жар-птицы в платке за пазухой, огромные мшистые лапы лешего, избушку на курьих ножках – да мало ли ещё что!
Но меньше всего в этот глухой, мёртвый час думали о красоте полесской чащи три солдата, возвращавшиеся с разведки.
Глава 17
Пока знаменитый мастер заворачивал инструменты в полотенце, пока он затем выпивал честно заработанные сто граммов и закусывал, Горбунов и Биденко повели мальчика в баню.
Хотя банька эта была устроена в маленьком немецком блиндаже и состояла из печки, сделанной из железной бочки, и казана, сделанного тоже из железной бочки, так что горячая вода немного попахивала бензином, но для Вани, не мывшегося уже три года, эта банька показалась раем.
Оба дружка — Горбунов и Биденко — знали толк в банях. Они сами любили париться, да и других любили хорошенько попарить.
Они вымыли мальчика на славу.
Для такого случая Горбунов не пожалел куска душистого мыла, которое уже два года лежало у него на дне вещевого мешка, ожидая своего часа. А Биденко добыл у земляков из батальона капитана Ахунбаева рогожи и нащипал из нее отличной мочалы.
Глава 20
— Это хорошо, что тебе нравится наше орудие,- сказал наводчик Ковалев,- славная пушечка. Ей цены нет, кто понимает. Работяга.
Он похлопал пушку по стволу, словно это была лошадь, затем посмотрел на ладонь и, заметив, что она запачкалась, вынул из кармана чистую, сухую ветошку и любовно обтер пушку.
— Она у меня чистоту любит,- сказал он, как бы извиняясь за свою мелочность.- Так, стало быть, тебя к нам командир батареи на выучку прислал?
— Так точно, товарищ сержант.
— Не козыряй все время. Ничего. Не тянись. Ну что же, это правильно. Коли хочешь быть хорошим артиллеристом, с малых лет учись работать возле пушки, а привыкнешь, так потом до седых волос доживешь — не забудешь, как что делается.