Борис Степанович Житков 1882–1938
Дальние страны, прекрасные города, приключения – такой была жизнь замечательного писателя Бориса Степановича Житкова. Он родился в 1882 году в Новгороде, однако вскоре семья Житковых переехала в Одессу, где и прошло детство писателя.
В Одессу заходили тысячи кораблей со всех концов света, и на улицах города всегда можно было встретить моряков. Сколько разных историй услышал будущий писатель от простых матросов, чья кожа была выдублена свирепыми океанскими ветрами, а руки огрубели от тяжёлой работы. Но вместе с тем их рассказы были настолько интересны и притягательны, что уже в раннем детстве Житков знал, кем он станет – обязательно моряком.
Так и случилось. После окончания университета он отправился в море, сначала штурманом парусника, а потом и капитаном научно-исследовательского судна. Теперь он, уже сам возвращаясь домой, рассказывал удивительные истории о том, что видел в дальних странах. Вот только истории эти никто не записывал. Так и пропали бы они, улетели бы вместе с ветром в море, если бы не старинный друг Житкова, известный детский писатель Корней Чуковский. Именно он посоветовал Житкову записать один из рассказов и отнести в детский журнал «Новый Робинзон», где рассказ и был напечатан.
Много времени прошло с тех пор, но рассказы Житкова всё также интересны и познавательны, как и десятки лет назад. В этой книге мы собрали самые лучшие, самые интересные из них и надеемся, что тебе, дорогой читатель, они понравятся не меньше, чем нам.
17
Остановить пароход в темноте — все пассажиры проснутся, и в темноте будут каша и бой. А в какую минуту взорвется? В какую из двадцати семи? Или соль выпускает кислород? Просто кислород, как в школе на уроке химии?
Капитан дернулся смерить, вспомнил и топнул с сердцем в палубу.
Теперь капитан как закаменел: шел твердо, крепким шагом. Как живая статуя. Он прошел в кубрик.
— Буди! — сказал капитан боцману. — Двоих на лебедки! Плоты на палубу! Собирать!
Люди просыпались, серые и бледные. Всеми глазами глядели на капитана. Капитан вышел. С бака на него глядели бортовые огни: красный и зеленый. Яркие, напряженные. Капитан уже слышал сзади возню, гроханье брусьев. Тарахтела лебедка. Вспыхнула грузовая люстра.
— Гропани, к пассажирам! — сказал капитан на ходу. Он слышал голос Салерно.
— Салерно, ко мне! — крикнул капитан. — Вы распоряжайтесь спуском плотов. И ни одной ошибки!
Второй штурман с матросами вываливал шлюпки за борт. Одиннадцать шлюпок. Капитан глянул на часы. Оставалось семнадцать минут. Но восток глухо чернел справа.
— Всех наверх, — сказал капитан маленькому механику. — Одного человека оставить в машине.
Пароход несся, казалось, еще быстрей: напоследки очертя голову.
Капитан вышел на мостик.
— Определитесь по звездам, — сказал он старшему штурману, — надо точно знать наше место в океане.
Легкий ветер дул с востока. По океану ходила широкая плавная волна. Капитан стоял на мостике и смотрел на сборку плотов. Салерно точно, без окриков, руководил, и руки людей работали дружно в лад. Капитан шагнул вправо. Ветром дунул свет из-за моря.
— Стоп машина! — приказал капитан.
И сейчас же умер звук внутри. Пароход будто ослаб. Он с разгона еще несся вперед. Люди на миг бросили работу. Все глянули наверх, на капитана. Капитан серьезно кивнул головой. И люди вцепились в работу.
Как утонул пароход
Была война. Люди боялись, чтобы враги не приплыли к их земле на военных кораблях. Военные корабли из пушек могут всё на берегу разбить. А потом могут привезти с собой солдат и высадить их на берег.
Так вот, чтоб военные корабли боялись подходить к берегу, в море пускали большие круглые железные коробки. Эта коробка так устроена, что если за неё заденет пароход, то она сейчас же взорвётся. Да стакой силой, что непременно сделает дырку в пароходе. И в пароход начнёт набираться вода, и тогда он может потонуть.
Эти коробки называют минами. Чтобы мины никуда не уносило, и чтобы они стояли около берега в воде, их привязывают проволочной верёвкой к тяжёлым якорям. Якоря крепко лежат на дне и держат мины. Чтобы их сверху не было видно, проволочную верёвку делают покороче, так что мина сидит под водой, но не очень глубоко. Пароход над ней не пройдёт, непременно дном зацепит. Когда воевали, много военных кораблей наскакивало на мины. Мины взрывались и топили корабли.
И. Айвазовский. Кораблекрушение
Но вот кончилась война. Вынули из воды мины. А когда подсчитали, то вышло, что вынули не все. Немного мин ещё осталось в море. Их не могли найти. По морю стали ходить простые пароходы, а не военные. Простые пароходы перевозили людей и товары из порта в порт, из страны встрану.
Один пароход шёл с грузом. Дело было летом, и была спокойная погода. Пароход проходил мимо рыбаков, и с парохода все смотрели, как рыбаки поднимают сети имного ли попалось рыбы.
И. Айвазовский. Взрыв корабля
Вдруг раздался такой удар, будто гром. Пароход тряхнуло, и из-под борта взлетел в воздух сноп воды выше мачты. Это пароход толкнул мину, и она взорвалась.
Пароход стал быстро тонуть.
Рыбаки оставили сети, подплыли на лодках к пароходу и взяли всех людей. Капитан долго не хотел уходить. Ему было жалко парохода. Он думал, что, может быть, пароход можно как-нибудь спасти и он не утонет. Но все видели, что пароход всё равно утонет. И капитана силой взяли в лодку.
Пароход пошёл на дно вместе сгрузом.
Пожар в море
Один пароход шёл в море с грузом угля. Ещё дня три надо было пароходу идти до места. Вдруг к капитану прибежал механик из машинного отделения и сказал:
– Нам попался очень плохой уголь, он сам загорелся у нас в трюме.
– Так заливайте его водой! – сказал капитан.
– Поздно! – ответил помощник капитана. – Очень разгорелось. Это всё равно что лить воду на горячую плиту. Будет столько пару, как в паровом котле.
Капитан сказал:
– Тогда закупорьте помещение, где горит уголь, так плотно, чтобы было как в закупоренной бутылке. И огонь потухнет.
– Постараюсь! – сказал помощник капитана и побежал распорядиться.
А капитан повернул пароход прямо к берегу – в ближайший порт. Он дал в этот порт телеграмму по радио: «У меня загорелся уголь. Полным ходом иду к вам». А оттуда ответили: «Держитесь, сколько можете. Помощь идёт».
Все на пароходе знали, что у них загорелся уголь, и старались, кто как мог, закупорить этот уголь так, чтоб к нему не прошёл воздух. Но уже нагрелась стенка, которая отделяла уголь. Все уже знали, что вот сейчас огонь вырвется наружу и будет страшный пожар.
А с моря пришли по радио телеграммы с трёх спасательных пароходов, что они спешат на помощь полным ходом.
Помощник капитана влез на мачту, чтобы с высоты скорей увидеть, где пароходы. Пароходов долго не было видно, и матросы уже думали, что придётся спустить шлюпки и уехать с парохода.
Вдруг вырвалось из трюма пламя и поднялся такой пожар, что к шлюпкам нельзя было пройти. Все в ужасе закричали. Не испугался только помощник капитана, который стоял на мачте.
Он показывал вдаль рукой. И все увидали, что там, вдали, к ним спешат три парохода. Люди обрадовались, бросились тушить пожар сами как могли. А спасательные пароходы как подошли, так столько пожарных машин пустили в ход, что скоро потушили весь пожар.
Потом увели пароход в порт, а в порту его починили, и через месяц он пошёл дальше.
И. Айвазовский. Пожар на корабле
Житков «Морские истории»: главная мысль, чему учит?
Житков «Морские истории»: главная мысль, чему учит?
Морские истории, чему учит произведение?
Под названием «Морские истории» скрывается целый сборник рассказов Бориса Житкова.
В рассказах автор рассказывает о замечательных людях, которые попадая в сложные жизненные ситуации проявили себя героически, храбро. Благодаря их отваге даже были спасены человеческие жизни.
Таким рассказом» является рассказ «Механик Солерно». В нём автор повествует о случае, который произошел ина корабле. В трюме начался пожар и благодаря бесстрашию, смелости капитана удалось спасти жизни всех членов команды, кроме механника по вине которого и произошёл пожар.
Главная мысль «Морских историй» заключается в том, что место отваге и подвигу есть в нашей жизни, главное ничего не бояться. Ведь порой, благодаря храбрости одного человека, можно спасти жизни другого и не одного человека.
Находясь в сложной ситуации нужно не терять самообладания, уметь принимать решения и ни в коем случае, не бездействовать.
Очень хороший сборник Бориса Житкова «Морские истории», я бы сказал, что это настольная книга по психологии людей. Здесь описывается ситуация, при которой надо взять ответственность на себя. Капитан корабля поступил, как настоящий герой. Он не просто не покинул судно, я проявил храбрость. В то время, как остальные люди спасали свои жизни, он в первую очередь думал про корабль. Так и в жизни часто происходит, когда людей заботят только их собственные меркантильные интересы.
К.Паустовский рассказ «Собрание чудес» написан от лица автора. Главные герои рассказа мальчишки Ленька и Ванька, два разных по характеру мальчика. Ленька все разговоры сводил на деньги, он не думает о последствиях, им руководит жажда наживы. Ванька не любит и не уважает Леньку, мальчик боится, что такие люди как Ленька погубят его любимый лес, вырубят все деревья и не пожалеют даже молоденькой березки. Мальчики подрались и Ленька ушел обратно в деревню.
По дороге автор и мальчики заходят к Василию Лялину, старожилу тех мест, старик обладает благородной внешностью и любит свой край, знает историю села, каждую тропинку, каждый кустик.
Главная мысль рассказа «Собрание чудес» учит ценить окружающий мир, видеть красоту природы, беречь и чаще бывать на природе. Рассказ учит умению видеть живую красоту рядом.
Мне очень понравилась эта сказка, добрая, красивая. В ней есть определенная магия. Что может быть красивее распустившихся цветов? Только танцующие цветы!
Чтобы делать пересказ сказки Андерсена «Цветы маленькой Иды», сначала нужно написать план:
Главная мысль в том, что если веришь в чудо, то оно произойдет. Маленькая Ида и студент верили в то, что цветы танцуют. Если «включить» хоть немного воображения, то все это можно увидеть. У растений своя жизнь, свой язык и свои балы. Их прелесть в том, что они вырастают снова и снова, поэтому нет нужды печалиться о том, что букет завял. Лучше думать, что они танцевали на балах.
Также для пересказа пригодится краткое содержание, чему учит сказка. Это пригодиться и для заполнения читательского дневника.
Второй мальчик Вовка Акимцев тоже без родителей, ему становится обидно, что мальчик нашел себе отца, хоть и ненастоящего, поэтому Вовка всеми силами старается разубедить и у него не получается.
Главная мысль рассказа заключена в мысли, что отец самый важный человек, на него равняются и с него берут пример и каждый мальчик хочет иметь отца.
Рассказ Приставкина «Портрет отца» рассказывает об одиночестве детей, чьи родители воевали на фронте или погибли. Дети не верили и ждали, цеплялись за любую фантазию, лишь бы родители за ними вернулись. Рассказ учит доброте и сопереживанию, учит помнить о страшной войне и жертвах военных лет, сколько горя приносит война, нельзя допустить ее повторения и надо уметь помогать другу
6
— Вы тоже! — сказал сквозь зубы капитан. — Выпучили глаза — утопленник! А этого болвана не увидели? Он суется, носится за мной. Нос свой тычет, тычет, — капитан тыкал пальцем в воздух. — Он всюду, всюду! А нет его тут? — И капитан открыл двери каюты. Белые брюки шагнули в темноте. Стали у борта. Капитан запер двери. Он показал пальцем на спину и сказал зло:
— Тут, тут вот он. Говорите шепотом, Салерно. Я буду напевать…
— Шестьдесят три градуса, — шептал Салерно. — Вы понимаете? Значит…
— Градусник какой? — шепнул капитан и снова замурлыкал песню.
— С пеньковой кистью. Он не мог нагреться в трубе. Кисть была мокрая. Я быстро подымал и тотчас глянул. Пустить, что ли, воду в трюм?
Капитан вскинул руку.
— Ни за что — соберется пар. Взорвет люки.
Кто-то тронул ручку двери.
— Кто там? — крикнул капитан.
— Можно? Минуту! Один вопрос! — из-за двери всхлипывал длинный пассажир.
Капитан узнал голос.
— Завтра, дружок, завтра, я сплю! — крикнул капитан. Он плотно держал дверь за ручку. Потушил свет. Прошла минута. Капитан шепотом приказал Салерно:
— Первое: дайте кораблю полный ход. Не жалейте ни котлов, ни машины. Пусть ее хватит на три дня. Надо делать плоты. Вы будете распоряжаться работой. Идемте к матросам.
Они вышли. Капитан осмотрелся. Пассажира не было. Они спустились вниз. На нижней палубе беспокойно ходил пассажир в белых брюках.
— Салерно, — сказал капитан на ухо механику, — занимайте этого идиота чем угодно, что хотите, играйте с ним в чехарду! Анекдоты! Врите! Но чтобы он не шел за мной. Не спускайте с глаз!
Капитан зашагал на бак. Спустился в кубрик к матросам. Двое быстро смахнули карты на палубу.
— Буди всех! Всех сюда, — приказал капитан, — только тихо!
Вскоре в кубрик собралось восемнадцать кочегаров и матросов. С тревогой глядели на капитана. Молчали, не шептались.
— Все? — спросил капитан.
— Остальные на вахте, — сказал боцман.
3
Верхняя палуба шла навесом над нижней. Там была каюта капитана.
Капитан не спал. Он прогуливался по верхней палубе. Поглядывал за дежурным помощником, за рулевым, за огнями.
Механик запыхался от скорого бега.
— Капитан, капитан! — говорит механик.
— Что случилось? — И капитан придвинулся вплотную. Глянул в лицо механику и сказал:
— Ну, ну, пойдемте в каюту.
Капитан плотно запер дверь. Закрыл окно и сказал механику:
— Говорите тихо, Салерно. Что случилось?
Механик перевел дух и стал шептать:
— Палуба очень горячая. Горячей всего над трюмом, над средним. Там кипы с пряжей и эти бочки.
— Тс-с! — сказал капитан и поднял палец. — Что в бочках, знаем вы да я. Там, вы говорили, хлористая соль? Не горючая? — Салерно кивнул головой. — Вы сами, Салерно, заметили или вам сказали? — спросил капитан.
— Мне сказал кочегар. Я сам пробовал рукой. — Механик тронул рукой пол. — Вот так. Здорово…
Капитан перебил:
— Команда знает?
Механик пожал плечами.
— Нельзя, чтобы знали пассажиры. Их двести пять человек. Начнется паника. Тогда мы все погибнем раньше, чем пароход. Надо сейчас проверить.
Капитан вышел. Он покосился на пассажирский зал. Там ярко горело электричество. Нарядные люди гуляли мимо окон по палубе. Они мелькали на свету, как бабочки у фонаря. Слышен был веселый говор. Какая-то дама громко хохотала.
10
Капитан не спал всю ночь. Под утро приказал спустить градусник. Градусник показал 67. «85 оборотов», — доложили из машины. Пароход трясся, как в лихорадке. Волны крутым бугром расходились от носа.
Солнце взошло справа. Ранний пассажир вышел на палубу. Посмотрел из-под руки на солнце. Вышел толстенький аббат в желтой рясе. Они говорили. Показывали на солнце. Оба пошли к мостику.
— Капитан, капитан! Ведь солнце взошло справа, оно всходило сзади. За кормой. Вы изменили курс. Правда? — говорили в два голоса и пассажир и священник.
Гропани быстро взбежал наверх.
— О, конечно, конечно! — говорил Гропани. — Впереди Саргассово море. Не знаете? Это морской огород. Там водоросли, как змеи. Они опутают винт. Это прямо похлебка с капустой. Вы не знали? Мы всегда обходим. Там завязло несколько пароходов. Уж много лет.
Пожилая дама в утреннем платье вышла на голоса.
— Да, да, — говорил Гропани, — там дамы хозяйничают, как у себя дома.
— А есть-то что? — спросила дама.
— Рыбу! Они рыбу ловят! — спешил Гропани. — И чаек. Они чаек наловили. Они у них несутся. Цыплят выводят. Как куры. И петухи кричат: «Ку-ка-ре- ку!»
— Вздор! Вздор! — смеялась дама.
А Гропани бил себя в грудь и кричал:
— Клянусь вам всеми спиртными напитками!
Пассажиры выходили на палубу. Вертлявый испанец суетился перед публикой.
— Господа, пока не жарко, партию в гольд! — кричал он по-французски и вертел черными глазами.
— Будьте мужчиной, — говорил испанец и тряс за руку Гропани, — приглашайте дам.
— Одну партию до кофе. Умоляйте! — испанец стал на колени и смешно шевелил острыми усами.
— Вот так и будете играть, — крикнул Гропани, — на коленях!
— Да! Да! На коленях! — закричали дамы.
Все хохотали. Испанец делал рожи, смешил всех и кричал:
— Приглашайте дам!
Гропани поклонился аббату и сделал руку кренделем.
— Прошу.
Аббат замахал рукой.
— Ах, простите, я близорук.
Всем стало весело. Кто-то притащил клюшки и большие шашки. Началась игра: на палубе начертили крестики. Клюшками толкали шашки.
5
— Ну, сколько? — спросил капитан.
Салерно молчал. Он выпучил глаза на капитана.
— Да говорите, черт вас дери! — крикнул капитан.
— Шестьдесят три, — еле выговорил Салерно. И вдруг сзади голос:
— Святая Мария, шестьдесят три!
Капитан оглянулся. Это пассажир, тот самый. Тот самый, в роговых очках.
— Мадонна путана! — выругался капитан и сейчас же сделал веселое лицо. — Как вы меня напугали. Почему вы бродите один? Там наверху веселье. Вы поссорились там?
— Я нелюдим, я всегда здесь один, — сказал длинный пассажир.
Капитан взял его под руку. Они пошли, а пассажир все спрашивал:
— Неужели шестьдесят? Боже мой! Шестьдесят? Это ведь правда?
— Чего шестьдесят? Вы еще не знаете чего, а расстраиваетесь. Шестьдесят три сантиметра. Этого вполне хватит на всех.
— Нет, нет! — мотал головой пассажир. — Вы не обманете! Я чувствую.
— Выпейте коньяку и ложитесь спать, — сказал капитан и пошел наверх.
— Такие всегда губят, — бормотал он на ходу. — Начнет болтать, поднимет тревогу. Пойдет паника.
Много случаев знал капитан. Страх — это огонь в соломе. Он охватит всех. Все в один миг потеряют ум. Тогда люди ревут по-звериному. Толпой мечутся по палубе. Бросаются сотнями к шлюпкам. Топорами рубят руки. С воем кидаются в воду. Мужчины с ножами бросаются на женщин. Пробивают себе дорогу. Матросы не слушают капитана. Давят, рвут пассажиров. Окровавленная толпа бьется, ревет. Это бунт в сумасшедшем доме.
«Этот длинный — спичка в соломе», — подумал капитан и пошел к себе в каюту. Салерно ждал его там.
7
— Военное положение! — крепким голосом сказал капитан.
Люди глядели и не двигались.
— Дисциплина — вот, — и капитан стукнул револьвером по столу. Обвел всех глазами. — На пароходе пожар.
Капитан видел: бледнеют лица.
— Горит в трюме номер два. Тушить поздно. До опасности осталось три дня. За три дня сделать плоты. Шлюпок мало. Работу покажет механик Салерно. Его слушаться. Пассажирам говорить так: капитан наказал за игру и драки. Сболтни кто о пожаре — пуля на месте. Между собой — об этом ни слова. Поняли?
Люди только кивали головами.
— Кочегары! — продолжал капитан. — Спасенье в скорости. Не жалеть сил!
Капитан поднялся на палубу. Глухо загудели внизу матросы. А впереди капитан увидал: Салерно стоял перед пассажиром. Старик-механик выпятил живот и покачивался.
— Уверяю вас, дорогой мой, слушайте, — пыхтел механик, — уверяю вас, это в Алжире… ей-богу… и арапки… танец живота. Вот так!
Пассажир мотал носом и вскрикивал:
— Не верю, ведь еще семь суток плыть!
— Клянусь мощами Николая-чудотворца, — механик задыхался и вертел животом.
— Поймал, поймал! — весело крикнул капитан.
Механик оглянулся.
Пассажир бросился к капитану.
— Все там играли в карты. И все передрались. Это от безделья. Теперь до самого порта работать. Выдумайте им работу, Салерно. И потяжелее. Бездельники все они! Все! Пусть делают что угодно. Стругают. Пилят. Куют. Идите, Салерно. По горячему следу. Застегните китель!
12
Команда работала и разбирала эмигрантские нары. Под палубой было жарко и душно. Люди разделись, мокрые от пота.
— Ни минуты, ни секунды не терять, — говорил старик Салерно. Он помогал срывать толстые брусья.
— Потом покурите, потом! — пыхтел старик.
— Ну, чего стал? — крикнул Салерно молодому матросу.
— Вот оттого и стал! — во всю глотку крикнул молодой матрос.
Все на миг бросили работу. Все глядели на Салерно и матроса. Стало тихо. И стало слышно веселую музыку.
— Ты это что же? — сказал Салерно. Он с ключом в руке пошел на матроса.
— Там танцуют, — кричал матрос, — а мы тут кишки рвем! — Матрос подался вперед с топором в руке. — Давай их сюда! — кричал матрос.
— Верно, правильно говорит, — загудели матросы.
— Кому плоты? Нам шлюпок хватит.
— А плоты пусть сами себе делают.
Все присунулись к Салерно; кто с чем: с молотком, с топором и долотом. Все кричали:
— К черту! Довольно! Баста! Остановить пароход! К шлюпкам!
Один уже бросился к трапу.
— Стойте! — крикнул Салерно и поднял руку.
На миг затихли. Остановились.
— Братья матросы! — сказал с одышкой старик. — Ведь там пассажиры. Мы взялись их свезти… А мы их… выйдет…. выйдет… погубим. Они ведь ехать селя, а не тонуть…
— А мы тоже не гореть нанялись! — крикнул молодой матрос в лицо механику.
И молодой матрос растолкал всех, бросился к трапу.
14
Капитан прошел в свою каюту. Он сел на койку, сжал кулаки со всей силой и подпер бока. «Держаться, держаться, — говорил капитан, — что есть сил держаться. Сутки одни, одни только бы сутки». И нисколько не легче становилось капитану. Он знал: не за сутки, а за один час, за минуту все может погибнуть. Крикни этот матрос с топором: «пожар» — и готово. «Дали им вина?» — подумал капитан и вскочил на ноги. Но тут влетел в каюту Салерно. Старик осунулся в эти два дня. Он схватил капитана за плечи, стал трясти. Тряс и все глядел в глаза, и лицо у старика кривилось и вдруг совсем сморщилось, и он заплакал, заревел в голос. Он с размаху сел на койку и уткнул лицо в подушку.
— Что ты? — Капитан первый раз заговорил с ним на «ты». — Что ты? Салерно…
Капитан повернулся, взялся за ручку двери. Старик встрепенулся.
— Минуту! — проговорил старик.
Он задыхался, схватил графин и пил из горлышка. Обливался. Другой рукой он держал капитана.
— Ведь я умру подлецом, — говорил старик сквозь слезы. — Пожар не задохнется. В этих бочках, ты не знаешь, — в них бертолетова соль!
— Как? — спросил капитан. — Ведь ты сказал хлорноватая какая-то соль…
— Да, да. Это и есть бертолетова. Я не соврал. Но я знал, что ты не поймешь.
— Я спрашивал ведь тебя: не опасно? А ведь это взрыв.
— Нет, нет, — плакал старик, — не взрыв. Ее нагревает, она выпускает кислород, а от него горит. Сильней, сильней все горит. — Старик умоляюще глядел на капитана. — Ну, прости, прости хоть ты, господи! — Старик ломал руки. — Никто, никто не простит… — И Салерно искал глазами по каюте. — Мне дали триста лир, чтобы я устроил… дьявол дал… эти двадцать бочек. Что же теперь? Что же? — Салерно глотал воздух ртом. — Иисусе святой, милый, дорогой…
— Идите к аббату, приложитесь к его рясе. Нет? Тогда вот револьвер — стреляйтесь, — сказал капитан и брякнул на стол браунинг.
Старик водил выпученными глазами.
— Тоже не хотите? Тогда умрите на работе. Марш к команде!
— Капитан, — хрипло сказал Салерно, — на градуснике… вчера было не семьдесят восемь, а восемьдесят семь…
Капитал вскинул брови, вздрогнул.
— Я не мог сказать… — Старик рухнул с койки, стал на колени.
Капитан с размаху ударил старика по лицу, вышел и пристукнул за собой дверь.
15
Капитан взял веревку с градусником. Он сам смерил температуру — было 88 градусов.
Маленький механик подошел и сказал (он был в одной сетке, мокрый, от пота):
— На переборке краска закудрявилась, барашком пошла, но мы поливаем… Полно пару… Люди задыхаются. Работаем мы со вторым механиком…
Капитан подошел к кочегарке. Глянул сверху, но сквозь пар не мог увидеть. Слышал только — лязгают лопаты, стукают скребки.
Маленький механик шагнул за трап и пропал в пару.
Солнце садилось. Красным отсветом горели буруны по бокам парохода. Черный дым густой змеей валил из трубы. Пароход летел что есть силы вперед.
Черный дым густой змеей валил из трубы. Пароход летел что есть силы вперед.
В трюме парохода горел смертельный огонь. Пассажиры приятно пели испанскую песню. Испанец махал рукой. Все на него смотрели, а он стоял на табурете выше всех.
— Споемте молитву, — говорил испанец. — Его преподобию будет приятно.
Испанец дал тон.
Капитан быстро пошел вниз к матросам.
— Сейчас готово! — крикнул навстречу Гропани. Он, голый до пояса, долбил долотом. Старик Салерно, лохматый, мокрый, тесал. Он без памяти тесал, зло садил топором.
— Баста! Довольно уж! — кричал ему судовой плотник.
Салерно, красный, мокрый, озирался вокруг.
— Еще по бутылке вина, — сказал капитан. — Выпить здесь и по койкам. Двое в кочегарку, помогите товарищам. Они в аду. Вахта по часу.
Все бросили инструменты. Один Салерно все стоял с топором. Он еще два раза тяпнул по бревну. Все на него оглянулись.
Капитан вышел на палубу. На трюме в пазах стена пошла пузырями. Они надувались и лопались. Смола прилипала к ногам. Черные следы шли по палубе.
Солнце зашло.
Яркими огнями вспыхнул салон; оттуда мирно мурлыкал пассажирский говор.
Гропани догнал капитана.
— Я доложу, — весело говорил Гропани, — очень здорово, то есть замечательные плоты, говорю я, а Салерно…
— Видал все, — сказал капитан. — Готовьте провизию, воду, флаги, ракеты. Фальшфейера не забудьте. Сейчас же…
— А Салерно — чудак, ей-богу! — крикнул Гропани и побежал хлопотать.
1
Итальянский пароход шел в Америку. Семь дней он плыл среди океана, семь дней еще оставалось ходу. Он был в самой середине океана. В этом месте тихо и жарко.
И вот случилось в полночь на восьмые сутки.
Кочегар шел с вахты спать. Он шел по палубе и заметил: какая горячая палуба. А шел он босиком. И вот голую подошву жжет. Будто идешь по горячей плите. «Что такое? — подумал кочегар, — Дай проверю рукой». — Он нагнулся, пощупал. — «Так и есть, очень нагрета. Не может быть, чтобы с вечера не остыла. Неладно что-то». И кочегар пошел сказать механику. Механик спал в каюте. Раскинулся от жары. Кочегар подумал: «А вдруг это я зря, только кажется. Заругает меня механик: чего будишь, только уснул».
Кочегар забоялся и пошел к себе. По дороге еще раз тронул палубу. И опять показалось — вроде горячая.
18
Аббат проснулся.
— Мы, кажется, стоим, — сказал он испанцу и зажег электричество.
Испанец быстро стал одеваться. Поднимались и в других каютах.
— Ах, да! Именины! — кричал испанец. Он высунулся в коридор и крикнул веселым голосом:
— Дамы и кавалеры! Пожалуйста! Прошу! Все в белом! Непременно!
Все собрались в салоне. Гропани был уже там.
— Но почему же так рано? — говорили нарядные пассажиры.
— Надо приготовить пикник, — громко говорил Гропани, — а потом — шепотом: — возьмите с собой ценности. Знаете, все выйдут, прислуга ненадежна.
Пассажиры пошли рыться в чемоданах.
— Я боюсь, — говорила молодая дама, — в лодках по волнам…
— Со мной, сударыня, уверяю, не страшно и в аду, — сказал испанец. Он приложил руку к сердцу. — Идемте. Кажется, готово!
Гропани отпер двери.
Пароход стоял.
Пять плотов гибко качались на волнах. Они были с мачтами. На мачтах флаги перетянуты узлом.
Команда стояла в два ряда.
Между людьми — проход к трапу.
Пассажиры спустились на нижнюю палубу.
Капитан строго глядел на пассажиров.
Испанец вышел вперед под руку с дамой. Он улыбался, кланялся капитану.
— От лица пассажиров… — начал испанец и шикарно поклонился.
— Я объявляю, — перебил капитан крепким голосом: — мы должны покинуть пароход. Первыми сойдут женщины и дети. Мужчины, не трогаться с места. Под страхом смерти.
Как будто стон дохнул над людьми. Все стояли оцепенелые.
— Женщины, вперед! — скомандовал капитан. — Кто с детьми?
Даму с девочкой подталкивал вперед Гропани. Вдруг испанец оттолкнул свою даму. Он растолкал народ. Вскочил на борт. Он приготовился прыгнуть на плот. Хлопнул выстрел. Испанец рухнул за борт. Капитан оставил револьвер в руке.
Бледные люди проходили между матросами. Салерно размещал пассажиров по плотам и шлюпкам.
— Все? — спросил капитан.
— Да. Двести три человека! — крикнул снизу Салерно.
Команда молча, по одному, сходила вниз.
Плоты отвалили от парохода, легкий ветер относил их в сторону. Женщины жались к мачте. Крепко прижимали к себе детей. Десять шлюпок держались рядом. Одна под парусами и веслами пошла вперед. Капитан сказал Гропани:
— Дайте знать встречному пароходу. Ночью пускайте ракеты!
Все смотрели на пароход. Он стоял один среди моря. Из трубы шел легкий дым. Прошло два часа. Солнце уже высоко поднялось.
Уже скрылась из глаз шлюпка Гропани. А пароход стоял один. Он уже не дышал. Мертвый, брошенный, он покачивался на зыби.
«Что же это?» — думал капитан.
— Зачем же мы уехали? — крикнул ребенок и заплакал.
Капитан со шлюпки оглядывался то на ребенка, то на пароход.
— Бедный, бедный, — шептал капитан. И сам не знал, про ребенка или про пароход.
И вдруг над пароходом взлетело белое облако, и вслед за ним рвануло вверх пламя.
Гомон, гул пошел над людьми. Многие встали в рост, глядели, затаили дыхание.
Капитан отвернулся. Закрыл глаза рукой. Ему было больно: горит живой пароход. Но он снова взглянул сквозь слезы. Он крепко сжал кулаки и глядел, не отрывался.
Вечером виден был красный остров. Он рдел вдали. Потом потухло. Капитан долго еще глядел, но ничего уже не было видно.
Три дня болтались на плотах пассажиры.
На третьи сутки к вечеру пришел пароход. Гропани встретил на борту капитана.
Люди перешли на пароход. Не досчитались старика Салерно. Когда он пропал — кто его знает.
Продолжение
2
Кочегар лег на койку и все не мог уснуть. Все думал: сказать, не сказать? А вдруг засмеют? Думал, думал, и стало казаться всякое, жарко показалось в каюте, как в духовке. И все жарче, жарче казалось. Глянул кругом — все товарищи спят, а двое в карты играют. Никто ничего не чует. Он спросил игроков:
— Ничего, ребята, не чуете?
— А что? — говорят.
— А вроде жарко.
Они засмеялись.
— Что ты, первый раз? В этих местах всегда так. А еще старый моряк!
Кочегар крякнул и повернулся на бок. И вдруг в голову ударило: «А что как беда идет? И наутро уже поздно будет? Все пропадем. Океан кругом на тысячи верст. Потонем, как мыши в ведре».
Кочегар вскочил, натянул штаны и выскочил наверх. Побежал по палубе. Она ему еще горячей показалась. С разбегу стукнул механику в двери. Механик только мычал да пыхтел. Кочегар вошел и потолкал в плечо. Механик нахмурился, глянул сердито, а как увидел лицо кочегара, крикнул:
— Что случилось? — и вскочил на ноги. — Опять там подрались?
А кочегар схватил его за руку и потянул вон. Кочегар шепчет:
— Попробуйте палубу, синьор Салерно.
Механик головой спросонья крутит — все спокойно кругом. Пароход идет ровным ходом. Машина мурлычет мирно внизу.
— Рукой палубу троньте, — шепчет кочегар. Схватил механика за руку и прижал к палубе.
Вдруг механик отдернул руку.
— Ух, черт, верно! — сказал механик шепотом. — Стой здесь, я сейчас.
Механик еще два раза пощупал палубу и быстро ушел наверх