На краю леса
Выше и выше над лесом солнце.
Вышла на край леса старая лосиха с длинноногим новорождённым лосёнком, задремала на тёплом весеннем солнышке лосиха.
Учится бегать маленький лосёнок. Спотыкаются о высокие кочки его длинные ноги.
Ласково пригревает в редком лесу весеннее солнышко. Уже надулись на деревьях душистые клейкие почки. Из надломленной лосями берёзовой ветви прозрачными каплями сочится сладкий сок.
Отражая высокое небо, синими кажутся в лесу весенние лужи. А над синими лужами, над обогретой, пробудившейся землёй, в золотых лучах солнца «толкут мак» комары-толкунцы.
Золотистыми пуховками распустились кустики ивы. Под деревьями зеленеют обросшие брусничником кочки.
Хорошо пахнет в весеннем лесу!
Задремала на солнышке старая лосиха. Чутко слышит она каждый шорох, каждый тревожный звук.
Беззаботно резвится у её ног маленький лосёнок. Знает он, что ни серому волку, ни злой разбойнице-рыси не даст его в обиду чуткая и сильная мать.
Новый год
Вагнер Н.П.
С Новым годом! С Новым годом! И все веселы и рады его рождению.
Он родился ровно в полночь! Когда старый год — седой, дряхлый старикашка — укладывается спать в темный архив истории, тогда Новый год только, только что открывает свои младенческие глаза и на весь мир смотрит с улыбкой.
И все ему рады, веселы, счастливы и довольны. Все поздравляют друг друга, все говорят:
— С Новым годом! С Новым годом!
Он родится при громе музыки, при ярком свете ламп и канделябр. Пробки хлопают! Вино льется в бокалы, и всем весело, все чокаются бокалами и говорят:
— С Новым годом! С Новым годом!
А утром, когда румяное морозное солнце Нового года заблестит миллионами бриллиантовых искорок на тротуарах, домах, лошадях, вывесках, деревьях; когда розовый нарядный дым полетит из всех труб, а розовый пар из всех морд и ртов,— тогда весь город засуетится, забегает. Заскрипят, покатятся кареты во все стороны, полетят санки, завизжат полозья на лощеном снегу. Все поедут, побегут друг к другу поздравлять с рождением Нового года.
Вот большая широкая улица! По тротуарам взад и вперед снует народ
Медленно, важно проходят теплые шубы с бобровыми воротниками. Бегут шинелишки и заплатанные пальтишки
Мерной, скорой поступью — в ногу: раз, два, раз, два — бегут, маршируют бравые солдатики…
Снег идёт.
Воронкова Л.
Подули студёные ветры, и зима загудела в трубу: «Я иду-у-у… Я бреду-у-у…!»
Зачерствела грязь на дороге, стала жёсткой, как камень. Лужицы промёрзли до дна. Вся деревня стала тёмная, скучная — и дорога, и избы, и огород. Таня сидела дома, играла в куклы и на улицу не глядела. Но пришла бабушка с колодца и сказала:
— Вот и снежок пошёл!
Таня подбежала к окну:
Где снежок пошёл?
За окном густо падали и кружились снежинки, так густо, что сквозь них даже соседнего двора не было видно. Таня схватила платок и выбежала на крыльцо:
— Снег идёт!
Всё небо и весь воздух были полны снежинок. Снежинки летели, падали, кружились и снова падали. Они ложились на чёрствую грязь на дороге. И на все деревенские крыши. И на деревья. И на ступеньки крыльца. И на зелёный байковый Танин платок… Таня подставила ладонь — они и на ладонь упали. Когда снежинки летят, они как пух. А когда разглядишь поближе, то увидишь звёздочки, и все они разные. У одной лучики зубчатые, у другой — острые, как стрелки. Но разглядывать их долго не пришлось — снежинки растаяли на тёплой ладони.
После обеда Таня вышла гулять и не узнала свою деревню. Стала она вся белая — и крыши белые, и дорога белая, и огород белый, и лужок белый… А потом выглянуло солнышко, и снег заблестел. И Тане стало так весело, будто праздник наступил.
Она побежала к Алёнке и застучала в окно:
— Алёнка, выходи скорее —к нам зима пришла!
Беляк и куница
Проходили по лесу лоси, нашумели.
Услыхал зайчишка-беляк, как шумят близко лоси, выскочил из-под ёлки, прижал уши к спине и помчался со всех заячьих быстрых ног куда глаза смотрят, куда ноги несут.
Бежит по лесу зайчишка и не оглядывается, ничего не видит. Кажется ему, вот-вот догонят, затопчут его огромные лоси.
А на сосне злая куница сидит. Нацелилась куница, оскалила острые зубы, хочет прыгнуть вниз — поймать зайчишку.
Не видит зайчишка куницы. Прижал к спине уши, мчится со всех ног мимо сосны.
Нет, не поймать кунице быстроногого зайчишку- беляка. Прыгнет с дерева, промахнётся — и прости- прощай!
Далеко-далеко умчится от неё на своих быстрых ногах длинноухий зайчишка-беляк.
На опушке
Тихо раннее утро в зимнем лесу. Спокойно наступает рассвет.
По лесной опушке, у края снежной поляны, пробирается с ночной охоты рыжий старый ли- совин.
Мягко похрустывает, пухом рассыпается под ногами лисовина снег. Лапка за лапкой вьются за лисовином следы.
Слушает и смотрит лисовин, не запищит ли под кочкой в зимнем гнезде мышь, не выскочит ли из куста длинноухий неосторожный зайчишка.
Вот шевельнулась в сучках и, увидев лисовина, то-о-оненько — пик! пик! — пискнула синичка-королёк. Вот, пересвистываясь и порхая, пролетела над опушкой стайка клестов-еловиков, торопливо рассыпалась по вершине украшенной шишками ели.
Слышит и видит лисовин, как взвершилась на дерево белка, а с густой закачавшейся ветки, рассыпаясь алмазною пылью, свалилась снежная шапка.
Всё видит, всё слышит, всё знает в лесу старый, хитрый лисовин.
Над болотом
Каждый год возвращаются журавли из далёких тёплых стран на родное болото.
Над морями и широкою степью, над светлыми реками и синими лесами летят на свою родину весной журавли.
Высоким камышом и сухой, прошлогодней осокой заросло большое непроходимое болото. В самых недоступных местах устраивают гнёзда сторожкие журавли.
Спокойно им жить на неприступном болоте. Не пройдёт по болоту волк, не проберётся лисица, не подкрадётся осторожная рысь.
Водят весной журавли весёлые хороводы. Соберутся в кружок на болоте, машут крыльями, танцуют.
«Курлы, курлы, курлы!» — по всему лесу разносятся их шумные голоса.
Скоро выведутся на болоте длинноногие, неуклюжие журавлята. Начнут ловить для них журавли лягушек и змей, приносить в гнездо корм.
Будут расти, учиться летать журавлята…
Шелестит на ветру сухая осока, качается высокий тростник.
Ниже и ниже спускается вечернее солнце.
Один за другим слетаются на ночёвку, кружат над болотом журавли.
Ранней весной
Ранней весной родились эти маленькие зайчата.
Ещё лежал в лесу поддеревьями глубокий снег, прихватывали по утрам крепкие весенние морозы. И птиц и зверей держал на снегу плотный наст. Называют поэтому ранних зайчат настовиками.
Крепко прижались друг к дружке маленькие зайчата.
Ласково пригревает весеннее солнышко. Обрадовались теплу, высунулись из гнезда длинноухие зайчата. Терпеливо ждут свою мать.
А зайчихи-матери и своих и чужих детей кормят. Прибежит к гнезду чужая зайчиха, покормит проголодавшихся зайчат и убежит дальше.
Опять останутся одни маленькие зайчата.
Хорошо спрятались они в сухой, прошлогодней траве! Здесь не найдёт их разбойница-рысь, не увидит хитрая лисица.
Увидела зайчат суетливая птичка. Уселась на ветки, вертится и поёт:
«Вот, вот вижу! Вот, вот слышу!»
Большими, страшными зверями кажутся ей робкие, маленькие зайчишки.
Суетливая птичка всё вертится над зайчатами, тоненько поёт:
«Вот, вот вижу! Вот, вот слышу!»
Со страхом смотрят на суетливую птичку зайчата.
Глухари
В глухих сосновых лесах живут, зимуют, кормятся смолистою хвоей молоденьких сосен глухари.
Глухарь — самая большая, редкая птица в наших лесах.
Летом скрываются они вместе с лосями в глухих чащобах, в моховых тёмных болотах. За это некоторые деревенские охотники называют глухарей «мошниками».
Не всякому удаётся увидеть зимой в лесу глухарей, услышать весною их удивительную песню.
Только очень немногие, самые терпеливые и умелые, охотники знают, где живут, скрываются и поют глухари.
Хорошие, умные охотники берегут редкостных лесных птиц и, подкравшись к ним, любуются их силой и красотою.
Котя
Вагнер Н.П.
Знаешь, как косой зайка скачет зимой по сугробам?
Ветерок в зимнее время злой-презлой. Он так тебя проберет насквозь, нащиплет и нос, и уши, и щеки, что просто хоть плачь. Дует ветер, метет и такие сугробы везде нанесет, что ни пройти, ни проехать. Натворит чудес и стихнет, успокоится, рад и доволен, спит-лежит. А солнышко так и засияет бриллиантиками по снегу. И вот, в это самое тихое, солнечное времечко, косой вскочит и начнет прыгать и бегать — обрадуется солнцу и тихой погоде. Скакнет на сугроб и провалится, выскочит, потрет мордочку, ушки, лапки отряхнет, поводит усами и опять зальется: побежит кубарем, колесом. Прыг, скок! прыг, скок! То-то раздолье!
Зимняя ночь
Соколов-Микитов И.
Наступила ночь в лесу. По стволам и сучьям толстых деревьев постукивает мороз, хлопьями осыпается лёгкий серебряный иней. В тёмном высоком небе видимо-невидимо рассыпались яркие зимние звёзды. Тихо, беззвучно в зимнем лесу и на лесных снежных полянах.
Но и в морозные зимние ночи продолжается скрытая жизнь в лесу. Вот хрустнула и сломалась мёрзлая ветка — это пробежал под деревьями, мягко подпрыгивая, заяц-беляк. Вот что-то ухнуло и страшно вдруг захохотало: где-то закричал филин. Завыли и замолчали волки.
По алмазной скатерти снегов, оставляя узоры следов, пробегают лёгкие ласки, охотятся за мышами хорьки, бесшумно пролетают над снежными сугробами совы.
Как сказочный часовой, уселся на голом суку головастый серый совёнок. В ночной темноте он один слышит и видит, как идёт в зимнем лесу скрытая от людей жизнь.
Олени
В больших заповедниках, в наших нетронутых лесах, живут благородные олени.
Благородный олень — очень красивое, стройное животное с большими ветвистыми рогами.
Когда-то оленей везде было много. В далёкую старину на них охотились с тенётами, травили собаками, убивали стрелами из луков и закалывали острыми копьями.
Охотиться на оленей теперь строго-настрого запрещено. В заповедниках оленей охраняют. Люди истребляют разбойников-волков, причиняющих много зла оленям, заготовляют на зиму сено и ставят в лесу кормушки.
Доверчиво относятся к людям красивые, смелые олени.
На лесной поляне, в сосновом бору, устроена кормушка. Каждый вечер приходят сюда олени. Спокойно едят они сено и почти не боятся, когда близко подойдёт человек, чтобы ими полюбоваться.
Медвежья семья
На освещённую солнцем лесную поляну вывела медведица своих маленьких медвежат.
Испугалась медведей быстрая куница.
Остановилась, слушает осторожная медведица: всё ли спокойно в лесу?
Жмутся к матери маленькие медвежата. Страшно им в огромном лесу. Только недавно выбрались из тёплой берлоги.
Прислушиваются медвежата, как шумит ветер в высоких лесных вершинах, как пересвистываются и поют невидимые птицы, а на сухой сосновой макушке дятел выстукивает барабанную дробь.
Будут медвежата теперь привыкать к родному лесу, играть и кувыркаться по мягким кочкам, взбираться на деревья.
Трудно увидеть медведей.
Далеко слышит и чует медведица. Не увидишь и не услышишь, как уйдут, тихо скроются в тёмном лесу чуткие звери.
Новый год
Вагнер Н.П.
С Новым годом! С Новым годом! И все веселы и рады его рождению.
Он родился ровно в полночь! Когда старый год — седой, дряхлый старикашка — укладывается спать в темный архив истории, тогда Новый год только, только что открывает свои младенческие глаза и на весь мир смотрит с улыбкой.
И все ему рады, веселы, счастливы и довольны. Все поздравляют друг друга, все говорят:
Он родится при громе музыки, при ярком свете ламп и канделябр. Пробки хлопают! Вино льется в бокалы, и всем весело, все чокаются бокалами и говорят:
— С Новым годом! С Новым годом!
А утром, когда румяное морозное солнце Нового года заблестит миллионами бриллиантовых искорок на тротуарах, домах, лошадях, вывесках, деревьях; когда розовый нарядный дым полетит из всех труб, а розовый пар из всех морд и ртов,- тогда весь город засуетится, забегает. Заскрипят, покатятся кареты во все стороны, полетят санки, завизжат полозья на лощеном снегу. Все поедут, побегут друг к другу поздравлять с рождением Нового года.
Вот большая широкая улица! По тротуарам взад и вперед снует народ
Медленно, важно проходят теплые шубы с бобровыми воротниками. Бегут шинелишки и заплатанные пальтишки
Мерной, скорой поступью — в ногу: раз, два, раз, два — бегут, маршируют бравые солдатики…
Котя
Вагнер Н.П.
Знаешь, как косой зайка скачет зимой по сугробам?
Ветерок в зимнее время злой-презлой. Он так тебя проберет насквозь, нащиплет и нос, и уши, и щеки, что просто хоть плачь. Дует ветер, метет и такие сугробы везде нанесет, что ни пройти, ни проехать. Натворит чудес и стихнет, успокоится, рад и доволен, спит-лежит. А солнышко так и засияет бриллиантиками по снегу. И вот, в это самое тихое, солнечное времечко, косой вскочит и начнет прыгать и бегать — обрадуется солнцу и тихой погоде. Скакнет на сугроб и провалится, выскочит, потрет мордочку, ушки, лапки отряхнет, поводит усами и опять зальется: побежит кубарем, колесом. Прыг, скок! прыг, скок! То-то раздолье!
Зимняя ночь
Соколов-Микитов И.
Наступила ночь в лесу. По стволам и сучьям толстых деревьев постукивает мороз, хлопьями осыпается лёгкий серебряный иней. В тёмном высоком небе видимо-невидимо рассыпались яркие зимние звёзды. Тихо, беззвучно в зимнем лесу и на лесных снежных полянах.
Но и в морозные зимние ночи продолжается скрытая жизнь в лесу. Вот хрустнула и сломалась мёрзлая ветка — это пробежал под деревьями, мягко подпрыгивая, заяц-беляк. Вот что-то ухнуло и страшно вдруг захохотало: где-то закричал филин. Завыли и замолчали волки.
По алмазной скатерти снегов, оставляя узоры следов, пробегают лёгкие ласки, охотятся за мышами хорьки, бесшумно пролетают над снежными сугробами совы.
Как сказочный часовой, уселся на голом суку головастый серый совёнок. В ночной темноте он один слышит и видит, как идёт в зимнем лесу скрытая от людей жизнь.
Мороз. (Из рассказа «Сосны»)
Бунин И.А.
Утро. Выглядываю в кусочек окна, не зарисованный морозом, и не узнаю леса. Какое великолепие и спокойствие!
Над глубокими, свежими и пушистыми снегами, завалившими чащи елей, — синее, огромное и удивительно нежное небо… Солнце ещё за лесом, просека в голубой тени. В колеях санного следа, смелым и чётким полукругом прорезанного от дороги к дому, тень совершенно синяя. А на вершинах сосен, на их пышных зелёных венцах уже играет золотистый солнечный свет…Две галки звонко и радостно сказали что-то друг другу. Одна из них с разлёту опустилась на самую верхнюю веточку густо-зелёной, стройной ели, закачалась, едва не потеряв равновесия,— и густо посыпалась и стала медленно опускаться радужная снежная пыль. Галка засмеялась от удовольствия, но тотчас же смолкла… Солнце поднимается, и всё тише становится в просеке…
Звуки весны (И. С. Соколов-Микитов)
Для чуткого, внимательного охотника, умеющего хорошо видеть и слышать, особенную прелесть представляет богатство звуков и голосов в лесу. Необычайно разнообразны эти лесные звуки весной. Вот с надломанной ветки березы упала прозрачная капля — послышался тонкий, хрустальный звон. Под напором жизненных соков сам собой шевельнулся вытянутый в стрелку листок, и чуткому уху охотника уже чудится шепот проснувшейся земли. Тысячи таких звуков родятся весной в ожившем лесу. От пенька к пеньку пробежала, тоненько пискнула мышь; поднявшись с земли, прогудел, стукнулся о березу и грузно упал неповоротливый жук. Сидя на стволе засохшего дерева, дятел пустил звонкую барабанную трель. На макушке березы, покрывшейся дымкой молодой листвы, громко кукует кукушка и, точно поперхнувшись, неожиданно вдруг умолкает
Окруженный золотым сиянием солнца, на самой вершине голого дуба, важно надувая зоб, воркует дикий голубь-витютень. «На ду-у-убе сижу! На ду-у-убе сижу!» — далеко-далеко разносится глухое его воркованье
Справа и слева на своих звонких свирелях разливаются певчие дрозды, а в глухой еловой чащобе тихо попискивает рябчик.
Обманывая слух, под прозрачной коркой льда журчит весенний ручей, и, вторя ему, на лесных обсохших полянах бормочут тетерева-косачи. На закате солнца страшно ухнет филин в лесу; гугукнет — «гу-гу-гуу!», бесшумно пролетая, сова. А в холодных прозрачных лужах неустанно «турлычат» лягушки.
Шелестя сухими травинками, бегают по обсохшим кочкам быстрые муравьи, жужжат днем на пригреве весенние мухи. Вылетев из зимнего убежища, басом прогудит шмель. И уж тянет-тянет над ухом охотника свою нудную песенку первый комар…
Только в глухую полночь все примолкает в весеннем лесу. Отойдешь, бывало, от тихо потрескивающего костра, освещающего стволы и ветви ближних деревьев, — глухая, беззвучная накроет тебя тишина. Цепляясь, по веткам долго падает на землю оторвавшийся сухой сучок. Прошуршит под ногами мышь, провоют на болоте голодные бессонные волки. И опять тихо, недвижно в темном лесу. Слегка потрескивает костер, колышутся над огнем лохматые еловые ветви, развалясь у огня на смолистой постели, беззаботно похрапывает товарищ-охотник…
Тот, кто ночевал много раз у костра в лесу, никогда не забудет охотничьи весенние ночлеги. Чудесно наступает предутренний час в лесу. Кажется, невидимый дирижер поднял волшебную палочку и по его знаку начинается прекрасная симфония утра. Подчиняясь палочке невидимого дирижера, одна за другой гаснут над лесом звезды. Нарастая и замирая в макушках деревьев, над головами охотников проносится предрассветный ветер. Как бы включаясь в музыку утра, слышится пение первой проснувшейся птички — зорянки. Тихий, знакомый слышится звук: «Хорр, хорр, цвну! Хорр, хорр, цвну!». Это тянет над утренним лесом вальдшнеп — лесной длинноклювый кулик. Из тысячи лесных звуков чуткое ухо охотника уже ловит необычную, ни на что не похожую песню глухаря…
В самый торжественный час появления солнца звуки лесной музыки особенно нарастают. Приветствуя восходящее солнце, в серебряные трубы трубят журавли, на бесчисленных свирелях повсюду заливаются неутомимые музыканты дрозды, с голых лесных полян поднимаются в небо и поют жаворонки. Множество радостных звуков слышит охотник в этот веселый, торжественный час на земле и, забыв о своем ружье, долго слушает прекрасную симфонию весеннего утра.
Весеннее утро
Ранним утром в глухом лесу, на самом краю болота, токует глухарь.
«Тэкэ, тэкэ, тэк, тэк, тэк!» — раздаётся его весенняя тихая песня.
Спокойно утром в лесу. Далеко слышен каждый звук.
Вот проковылял по чащобе, тихо похрустывая, заяц-беляк. Пробежала по краю болота осторожная лисица. Спрятался в норе под корягой быстрый хорёк.
Громко затрубили на болоте, встречая солнце, длинноногие журавли.
Сорвался с болота, стрелою поднялся в небо длинноносый баранчик — бекас. Будто голос молодого барашка, доносится с высоты далёкий дребезжащий звук.
«Качи-качи-качи-качи!» — сидя на кочке, радостно отозвался другой бекас на болоте.
«Тэкэ, тэкэ, тэк, тэк, тэк!» — чаще и чаще защёлкал, ещё жарче запел свою песню глухарь. Издали кажется: далеко-далеко точит кто-то топор на точиле.
Во время песни не слышит и плохо видит глухарь. Не слышит он, как пробирается по токовищу лисица, как у края болота пасутся в молодом осиннике лоси.
Зимний дуб (отрывки)
Нагибин Юрий Маркович
Едва они вступили в лес, как сразу очутились в мире спокойствия и особой тишины.
Кругом было бело, деревья все убраны снегом до самого малого сучка. Лишь в вышине чернели обдутые ветром верхушки берёз, и их тонкие веточки казались нарисованными тушью на синей глади неба.
Тропинка бежала вдоль ручья. Иногда деревья расступались, открывая солнечные весёлые полянки, перечёркнутые заячьим следом. Попадались и крупные следы какого-то большого зверя. Следы уходили в самую чащобу, в бурелом.
— Сохатый прошёл! — словно о добром знакомом сказал мальчик, увидев, что Анна Васильевна заинтересовалась следами.- Только вы не бойтесь,- добавил он, увидев, как учительница всматривалась в глубь леса,- лось — он смирный.
— А ты его видел? — спросила учительница.
— Самого?.. Живого?..- Савушкин вздохнул.- Нет, не видел,- с какой-то затаённой грустью сказал он.
Дорожка вновь сбежала к ручью. Местами ручей был застелен толстым снеговым одеялом, местами припорошён снегом, через который виднелся лёд, а порой среди снега и льда проглядывала тёмная живая вода.
— А почему он не замёрз? — спросила Анна Васильевна.
— В нём тёплые ключи бьют. Вон видите струйку?
Анна Васильевна, наклонившись над полыньёй, разглядывала тоненькую струйку, которая поднималась со дна и, не достигая поверхности ручья, лопалась мелкими пузырьками.
Этих ключей страсть как много,- с увлечением сказал Савушкин, как будто все он их пересчитал.- Ручей под снегом живой…
Он разметал валенком снег, и показалась дегтярно-чёрная, но такая прозрачная вода.
— Смотри, какой лёд тонкий, даже течение видно!
— Нет, Анна Васильевна! Это не течение видно, а тень, это я сук раскачал, вот тень и ходит. А кажется, что это течение.
Анна Васильевна прикусила язык. Пожалуй, здесь, в лесу, ей лучше помалкивать. И они продолжали идти по чуть заметной тропинке. Тропинка обогнула куст боярышника, и лес сразу раздался в стороны: посреди поляны в белых, сверкающих одеждах стоял дуб, огромный и величественный, как собор. Казалось, деревья почтительно расступились, чтобы дать ему развернуться во всей силе. Его нижние ветви раскинулись над поляной. Снег набился в глубокие морщины коры, и толстый, в три обхвата ствол казался на солнце прошитым серебряными нитями. Листва, усохнув по осени, почти не облетела. Дуб до самой вершины был покрыт сухими коричневыми листьями, присыпанными снегом.
Так вот он, зимний дуб! — вырвалось у Анны Васильевны.
Он весь блестел мириадами крошечных звёздочек, переливающихся, сверкающих в листьях, на стволе, и светился необыкновенным светом. Он казался ей в своём зимнем сне сказочным, живущим какой-то своей особенной, сказочной жизнью.
Нисколько не ведая, что творится в душе учительницы, Савушкин возился у подножия дуба, запросто обращаясь с ним, как со своим старым знакомцем.
Анна Васильевна, поглядите!..
Он с усилием отвалил глыбу снега, облипшую снизу землёй с остатками прошлогодних трав. Там, в ямке, лежал шарик, обёрнутый паутинно-тонкими сопревшими листьями. Сквозь листья торчали острые иголки.
— Это ёж! — с удивлением воскликнула Анна Васильевна.
— Вон как укутался! — сказал Савушкин и заботливо прикрыл ежа старой листвой.
Затем он раскопал снег у другого корня. Открылся маленький гротик с бахромой сосулек на своде. В нём сидела коричневая лягушка, будто сделанная из картона; её натянутая по косточкам кожа казалась лакированной. Савушкин потрогал лягушку, та не шевельнулась.
Притворяется,- засмеялся он,- будто мёртвая. А дай солнышку пригреть, и заскачет ой-ой как!
Савушкин продолжал водить Анну Васильевну по своему мирку. Подножие дуба приютило ещё многих постояльцев: жуков, ящериц, каких-то козявок. Одни хоронились под корнями, другие забились в трещины коры; отощавшие, словно пустые внутри, они в непробудном сне перемогали зиму. Сильное, переполненное жизнью дерево скопило вокруг себя столько живого тепла, что бедное зверьё и крошечные, невесомые насекомые не могли себе сыскать лучшего жилья на зиму.
…Отойдя недалеко, Анна Васильевна в последний раз оглянулась на дуб, бело-розовый в закатных лучах солнца, и увидела у подножия его небольшую тёмную фигурку: Савушкин не ушёл, он издали охранял свою учительницу. И всей теплотой сердца Анна Васильевна поняла, что самым удивительным в этом лесу был не зимний дуб, а маленький человек в разношенных валенках, чинёной небогатой одёжке, сын погибшего за Родину солдата и «душевой нянечки», чудесный и загадочный человек будущего.
Она помахала ему рукой и тихо двинулась по извилистой тропинке… Какие думы таились у неё и у мальчика, оставшегося около зимнего дуба, что чувствовал каждый из них?.. Да, многое можно открыть для себя на глухой тропинке…
Зима вьюжная.
Соколов-Микитов И.
I
Пролетело жаркое лето, прошла золотая осень, выпал снег — пришла зима. Подули холодные ветры. Голые стояли в лесу деревья — ждали зимней одежды. Ели и сосны стали ещё зеленее. Много раз большими хлопьями начинал падать снег, и, просыпаясь, люди не узнавали поля, такой необыкновенный свет светил в окно. По первой пороше охотники пошли на охоту. И целыми днями слышался по лесу заливистый лай собак.
II
Протянулся через дорогу и скрылся в ельнике заячий разгонистый след. Лисий, строчёный, лапка за лапкой, вьётся вдоль дороги. Белка перебежала дорогу и, вздёрнув пушистым хвостом, махнула на ёлку. На вершинах ёлок грозди тёмно-лиловых шишек. Прыгают по шишкам бойкие птички — клесты. А внизу, на рябине, рассыпались грудастые краснозобые снегири.
III
Лучше всех в лесу лежебоке-медведю. С осени приготовил запасливый Мишка берлогу. Наломал мягких еловых веточек-лапок, надрал пахучей смолистой коры. Тепло и уютно в медвежьей лесной квартире. Лежит Мишка, с боку на бок переворачивается. Не слышно ему, как подошёл к берлоге осторожный охотник.
Мороз. (Из рассказа «Сосны»)
Бунин И.А.
Утро. Выглядываю в кусочек окна, не зарисованный морозом, и не узнаю леса. Какое великолепие и спокойствие!
Над глубокими, свежими и пушистыми снегами, завалившими чащи елей, — синее, огромное и удивительно нежное небо… Солнце ещё за лесом, просека в голубой тени. В колеях санного следа, смелым и чётким полукругом прорезанного от дороги к дому, тень совершенно синяя. А на вершинах сосен, на их пышных зелёных венцах уже играет золотистый солнечный свет…Две галки звонко и радостно сказали что-то друг другу. Одна из них с разлёту опустилась на самую верхнюю веточку густо-зелёной, стройной ели, закачалась, едва не потеряв равновесия,- и густо посыпалась и стала медленно опускаться радужная снежная пыль. Галка засмеялась от удовольствия, но тотчас же смолкла… Солнце поднимается, и всё тише становится в просеке…
В овраге
Через тёмный лес, через глухие овраги пробирается с добычею старый волк.
Далеко от проезжих дорог и людных селений скрыто волчье логово.
Кончилась холодная зима. В весенние тёплые дни родились у волчицы слепые маленькие волчата.
Растут, резвятся бойкие волчата. Много обглоданных костей валяется вокруг их далёкого, скрытого логова. Извилистые тропинки протоптаны к водопою.
Поздно утром возвращается старый волк с добычей. Похрустывает под волчьими лапами слежавшийся снег. Взлетают на деревья пугливые рябчики; тревожно попискивая, провожают лесного разбойника маленькие синички.
Смело бежит волк по знакомому лесу. Хорошо знает он дорогу в своё скрытое логово, где ждут не дождутся старого волка прожорливые, жадные волчата.
Логово рыси
В тёмной лесной чащобе, под нависшими сучьями, затаилась разбойница- рысь.
Всю ночь скиталась она по лесу, разоряла звериные и птичьи гнёзда, ловила зайчишек, доставала с деревьев спящих птиц.
Мрачно и темно в недоступной чащобе. Длинными седыми бородами лишайников обросли сучья и стволы деревьев. Прикрытые мохом, во все стороны протянулись узловатые корни.
В зелёную крышу сплелись над логовом рыси еловые ветви.
В лесной темноте хорошо видят рысьи глаза. Тихо ступают по земле её кошачьи мягкие лапы. Хорошо слышат украшенные кисточками рысьи уши.
Будто сказочный часовой, охраняя логово рыси, на сучке уселся круглоголовый глазастый совёнок. Здесь, в лесной тени, у ствола старого дерева, прячется он от дневного яркого света.
Прижалась к земле рысь, доедает ночную добычу. Зелёными огоньками светятся её злые глаза.
Беззащитные звери и все лесные птицы боятся, сторонятся рыси. Старательно прячут они гнёзда, защищают и берегут своих маленьких детей.
Одна-одинёшенька, скрытно и дико, живёт в глухом лесу разбойница-рысь.
Год в лесу. Зима — Соколов-Микитов И.С.
Небольшие рассказы о скрытой от людей жизни в зимнем лесу. В теплой и уютной берлоге, обустроенной медведицей, родившиеся зимой слепые медвежата чмокают, сосут молоко, карабкаются на спину матери. Тетерева днем кормятся березовыми почками, а на ночь зарываются в снег, делают в сугробах глубокие ямки — лунки…
Чистой белой скатертью покрылась и отдыхает земля. Глубокие высятся сугробы.
Тяжёлыми белыми шапками накрылся и притих лес.
На скатерти снегов видят охотники красивые узоры звериных и птичьих следов.
Вот у обглоданных осинок натропил ночью зайчишка-беляк; подняв чёрный кончик хвоста, охотясь за птичками и мышами, пробежал горностай. Красивой цепочкой вьётся по лесной опушке след старого лисовина. По самому краю поля, след в след, прошли разбойники-волки.
А через широкую наезженную дорогу, взрывая копытами снег, перешли лоси…
Много крупных и мелких зверей и птиц живёт и кормится в накрытом снежною нависью, притихшем зимнем лесу.